Владимир Белинский
Украина-Русь
Князья Галицкие-Острожские
РОМАН-ИССЛЕДОВАНИЕ
Книга вторая
КНЯЗЬ ВАСИЛИЙ КРАСНЫЙ — ГЕДИГОЛЬД
(1390–1461)
1. Под родительским крылом
Изучая украинскую историю и династическую княжескую линию Галицких-Острожских, мы особое внимание уделяем князьям Острожским. И это не зря. Понятно, что имперские историки, разорвав правящий украинский королевский род Галицких на две составляющие — Галицких и Острожских, как бы ни манипулировали с первой частью, унизить ее не могли. Она всегда оставалась величественной, королевской. А вот со второй составной частью нашего правящего королевского рода имперские историки проделывали все, что желали.
Заслуга руських (украинских) князей Дмитрия и Даниила II Галицких заключалась в том, что они долгие годы с оружием в руках давали отпор оккупантам Польши, Венгрии и Тевтонского ордена, брошенными на нас папским Римом. В этом долгом жестоком противостоянии погиб князь Даниил II Галицкий. Однако князь Дмитрий с сыном Данилом II решили главную задачу: выстояли и оставили за собой и народом Волынь, Киевщину, Северщину, Полесье, Подолье и т.д. Хотя потеряли Галичину и Присянье.
Заслугой князя Федора Галицкого (Острожского) был тот факт, что под давлением руських и литовских княжеских и боярских православных родов удалось восстановить с 1392 года Великое Литовско-Руськое княжество, в котором украинский этнос сохранил свою идентичность (язык, религия, быт, быт тому подобное). Хотя следует признать, что именно во времена князя Федора и его братьев мы окончательно потеряли свою государственность.
Не может существовать сомнений, что возвращение Подолья к владениям князя Федора Галицкого (Острожского) произошло благодаря его военным усилиям. И, конечно, при таких обстоятельствах этот край попасть в руки польского короля Ягайло не мог. Подольская земля (княжество), по согласию Витовта, предназначалось молодому руському князю Василию Федоровичу Галицкому (Острожскому) и литовской православной княжне Агафье, которые были обручены князьями Витовтом и Федором.
«Считается, что Василий был женат на родственнице Витовта, княгине Агафье. От этого брака было двое сыновей, Иван и Юрий, а также дочь Агриппина — Екатерина. Старший сын Иван, оставшись княжить в Остроге, продолжил род Острожских. А его брат Юрий, получив город Заслав (Изяслав), положил начало роду Заславских... Со временем эта княжеская династия стала одной из самых мощных на украинских землях» [46, с. 16].
Как видим, оба князя, и Витовт, и Федор, были заинтересованы удерживать Подолье за собой.
Не существует никаких достоверных источников (кроме обычных фальшивок), свидетельствующих об уходе этих земель в руки Польши в 1394 году.
А уже с 1411-го историкам известны то ли правители, то ли властители Подольской земли «...Гедигольд 1411–1423, Петр Монтигердович 1424–1425 и Ян (Иоанн) Довгирд 1426–1430» [45, с. 104].
Понятно, что за иностранными именами «Гедигольд… Монтигердович… Ян Довгирд» польские и российские историки сознательно скрывали украинское происхождение людей. Следует подробно изучить этимологию каждого иноязычного имени, которое приписывается руководителям Подолья, Волыни и Галиции ХІV–ХV веков. Потому что обычно за тем «иностранцем» стоял руський (украинский) князь или боярин (шляхтич). В первом томе наших исследований мы уже рассказывали, как украинскому князю Василию Красному набросили иностранное трактование — Гедигольд.
Что интересно: Герой Украины Роман Иваничук в своей повести «Черлене вино» на 9-й странице достаточно четко отметил, что в 1418 году «Василий Острожский и Александр Нис» вместе со Свидригайло помчались в Констанцу на Вселенский Собор. В «Истории Украины в лицах. Литовско-польские времена» к этой тройке князей добавляется еще и митрополит Григорий Цамблак. Послушаем:
«Известно, что для переговоров о… унии Витовт направил на Констанцский Собор (1414–1418) литовского митрополита Григория Цамблака» [65, с. 30].
Заседание в кафедральном соборе Констанца. Миниатюра из «Хроники Констанцского собора» Ульриха фон Рихенталя (1420)
(Изображения нет в книге - добавил Старий Друже)
Упомянутый Вселенский Собор проходил в 1414–1418 годах в городке Констанце, на юге современной Германии, и был 16 (шестнадцатым) среди мировых Вселенских Соборов.
Отметим, что Российская православная церковь, а значит и Московское государство, этот Собор не признают, поэтому ни одного материала искать в российских (как и украинских) официальных источниках бесполезно. Хотя мировые хроники уделяют этому собранию значительное внимание. Ибо, как пишут современные украинские историки: «...в Констанце, по сути, решалась судьба православия в Литовском государстве» [44, с. 275].
И еще:
«Вскоре союзники (Великое Литовско-Руськое княжество и Польша. — В.Б.) одержали важную моральную победу над Орденом, убедив участников Констанцского Собора (1414–1418 гг.), что татарская политика Витовта согласовывается с наставлениями христианской церкви» [44 с. 267].
Понятно, что убеждать делегатов такого почтенного церковного собрания должны были уважаемые, профессиональные люди, известные в Европе.
К таким относились:
1. Митрополит Григорий Цамблак.
2. Князь Свидригайло – младший брат польского короля Ягайло.
3. Князь Александр Туровский – участник Грюнвальдской битвы, один из ее полководцев.
4. Князь Василий Красный – потомок первого руського короля Даниила.
Да что интересно, если первые три представителя Великого Литовско-Руського княжества и Польши на Констанцском Вселенском Соборе известны и выступали под своими именами — митрополит Григорий, князь Свидригайло, то князь Василий Красный известен на том собрании как Гедигольд. Такая случилась метаморфоза. Поляки с московитами использовали этот факт, чтобы подбросить к украинской истории очередной «довесок лжи».
Поэтому и Петр Монтигердович, правивший Подольем в 1424-1425 годах, и Иван Довгирд (1426-1430), скорее всего, были руськими (украинскими) князьями из семьи Галицких-Острожских. На мой взгляд, это были сыновья брата Федора Острожского, которые и заняли свою древнюю землю предков.
Что и переполошило зашедшую на Подолье польскую шляхту, устроившую мятеж после смерти князя Витовта в 1430 году, свергнув род князей Галицких с княжеского престола в Каменце.
О том, что Василий Красный был не обычным наместником (старостой) Витовта на Подольской земле в 1411-1423 годах, свидетельствует древний документ на пергаменте, датированный 1421 годом. Послушаем:
«В Варшавском Главном архиве древних актов хранится пергаментный документ, датированный в Червоногроде 19 мая 1421 г. Он выставлен от имени Гедигольда, именующего себя генеральным подольским старостой, для Теодорика из Бучача, которому силой этого документа за 20 кип грошей записывается пустошь Дрогичев в Червоногродском уезде (волости) на реке Днестр...
Итак, имеем дело с единственным на сегодняшний день документом составленным наместником князя Витовта на территории Западного Подолья. Самой большой неожиданностью в нем титул Гедигольда — генеральный подольский староста! Почему он так себя назвал?..» [45, с. 104-105].
Теодорик (Федор) Бучацкий-Язловецкий на фоне Язловецкого замка.
(Изображения нет в книге - добавил Старий Друже)
Внизу на странице 105 имеется такое замечание:
«Первое упоминание о старосте на Подолье при Владиславе Ягайло с использованием в титулатуре обозначения генеральное происходит с 6 июня 1431 г.» [45, с. 105].
А на предыдущей странице есть и следующее примечание:
«По информации, любезно предоставленной руководителем первого отдела архива, господином др. Михалом Кулецким, этот документ был приобретен в 1960 году из частных рук» [45, с. 104].
Как свидетельствует варшавский документ, известному Теодорику из Бучача землю в 1421 году продал лично Гедигольд, он же князь Василий Красный. То есть он был владельцем той земли! Значит, существовало удельное Подольское княжество после изгнания из него рода Кориатовичей в 1394 году. Жаль только, что уважаемый украинский историк, сделав по сути такие неординарные исторические открытия, стал сбивчиво лепить их к старым московским догматам. Хотя вполне понятно, почему: прошел школу так называемой имперской московской профессуры.
Есть еще одно свидетельство фальсификации исторического полотна Подольской земли в 1394–1411 годах, то есть в вымышленные годы «первого владения Подольем короля Ягайло».
Увидев, что Подольское удельное княжество полностью взял в руки род руських (украинских) князей Галицких (Острожских), - Василий Красный (Гедигольд), князь Петр (Петр Монтигердович), князь Иван (Иван Довгирд), - польская католическая шляхта, подстрекаемая католическими священниками, скорее всего, согласовав свои действия с королем Ягайло, совершила на Подолье мятеж. Тогда обманом пленили молодого князя Ивана Галицкого (Острожского) и захватили столицу земли Каменец (Подольский). Это произошло в 1430 году после смерти Великого Литовско-Руського князя Витовта. Действовали поляки хитро и неожиданно, как всегда, когда внимание русичей (украинцев) было приковано к кончине своего правителя.
Вот как описал Ефим Сицинский захват поляками столицы
Подолья:
«И вот, как только Витовт умер, польские паны из королевских придворных пробираются на Червону Русь, здесь набирают польскую шляхту и под руководством господ Бучацких подвигаются к Каменцу и в ноябре появляются в Каменце. Здесь еще не знали о смерти Витовта. Тогда подольские (польские. — В.Б.) шляхтичи, во главе которых, по словам Длугоша, были Каменецкий епископ Павел из Боянчиц, бывший каменецкий староста Грицько Кердеевич и известные в позднейшей истории Подолья три брата Бучацкие — Федор, Михаил и Мужил, вызвали к себе Каменецкого наместника Довгирда (князя Ивана. — В.Б.) и заключили в тюрьму. Литовская (украинская. — В.Б.) залог не успела прийти в себя и попала в руки поляков.
Так Каменец был захвачен поляками и в его замке засел польский залог под начальством Михаила Бучацкого» [151, с. 107-108].
Каменец-Подольский замок на переломе 19-20 веков.
(Изображения нет в книге - добавил Старий Друже)
Мы видим полностью организованные действия поляков по захвату Подольской земли, никогда им не принадлежавшей. Конечно, русичи (украинцы) не могли согласиться с потерей части Подолья и начали жестокую борьбу с захватчиками.
Но о ней поговорим ниже. А теперь вернемся к сознательным польским фальсификациям. Изучая преимущественно польские документы с древнейших времен, современный украинский историк Виталий Михайловский вдруг установил следующее:
«Хотя именно Подольское воеводство было образовано только в 1434 г., большинство лиц, получивших пожалование (земель. — В.Б.) после 1430 г., происходили, очевидно, из коронных земель и обозначали себя как благородные... Но после 1430 г. мы не видим никого с первого периода Ягайлового владычества» [45, с. 112].
Если последнее предложение ученого развернуть и объяснить доступнее, то нужно добавить: польский король Ягайло полностью забыл своих людей, которых послал на Подолье в 1394–1411 годах. Так что их, скорее всего, и не было.
И после таких блестящих находок нам продолжают петь песни о первом владении Подольем Ягайло в 1394-1411 годах.
Вынужден отметить, что большинство украинских современных историков преподают период нашей истории с 1430 по 1490 год на пропольской и промосковской идеологической базе. То есть, как приказали московить еще в XVIII веке «петь песни», так и поем: и противостояния долгого и жестокого после 1430 года не было, и раздела Великого Литовско-Русского княжества на две составные части — Руськую и Литовскую тоже не было, а главное , ту страшную и кровавую борьбу не возглавляли и не могли возглавлять наши украинские князья, потому что их, мол, тоже не было. Были какие-то литовские князья Свидригайло, который хотел только власти, но не имел ни принципов, ни совести; некий Федор Несвижский — сын Корибута — Дмитрия Ольгердовича, яростно сражавшийся за руськие земли, а затем убежал в Венгрию.
А что делали руськие (украинские) князья-государственники, известные истории — Федор Острожский, Василий Красный, Иван Васильевич, Юрий Васильевич (это только часть тех, кто в то время был взрослым и совершеннолетним), — украинские ученые молчат. Конечно, легче пересказывать польские и российские басни, как Витовт с Ягайлом посадили Свидригайла в Кременецкую крепость и как доблестные руськие князья Василий Красный и Александр Нос ночью ворвались в ту твердыню, освободили князя Свидригайла и быстро отправились на Констанцский Вселенский Собор. Однако, как они туда попали, что делали и кто их туда пустил — неизвестно. А ведь еще есть сотни подобных басен. И хотя они для литературных произведений хорошая находка, но для истории есть обычный хлам, балласт.
Поэтому автор предлагает очертить контуры настоящих событий далекого прошлого, осветив прежде всего, что делали руськие (украинские) князья рода Галицких (Острожских), деятельность которых так яростно скрывали поляки и московиты. Что-то за тем кроется!
Итак, после смерти Великого Литовско-Руського князя Витовта польская шляхта, воспользовавшись случаем, арестовала тогдашнего владыку Подолья Ивана Галицкого (Острожского) и присоединила тот край к землям Польской Короны. Главным движущим элементом захвата Подолья в 1430 году стала католическая церковь. Все остальные факторы являлись только приложениями к ее действиям. Эта истина не может вызывать сомнений и споров, к которым нас постоянно подталкивают.
Преемником Витовта стал Свидригайло — младший брат Ягайло, которого на этом посту поддержала вся руськая знать Великого княжества. Польский король Ягайло был вынужден согласиться с этим.
«Свидригайлово княжение началось с военных действий на приграничьи Польши и ВКЛ. Яблоком раздора стало Западное Подолье... Это полностью отвечало намерениям Краковского двора после смерти Витовта присоединить Подолье к Польше. Не удивительно, что по его кончине поляки захватили ряд замков на Западном Подолье. Возмущенный Свидригайло задержал в Литве Ягайло. Последний пообещал вернуть Подолье, но не сдержал слова, и... на пограничьи вспыхнула настоящая война» [65, с. 13-14].
Прежде всего выступили руськие (украинские) князья из рода Галицких (Острожских). (Далее мы увидим, как поляки поступили с ними). О том, что Подолье в 1430 году принадлежало княжескому роду Галицких (Острожских) мы уже рассказывали. Не будем повторяться. Конечно, их поддержали русские князья и почти вся православная Литва.
«Весной 1431 г. Свидригайло начал войну с Польшей за Подолье... Свидригайло занял Восточное Подолье и пытался вернуть Западное. На стороне Свидригайло выступило также украинское население Подолья. Спасая ситуацию, выходившую из-под контроля, в 1432 году поляки инициировали государственный переворот в Литве и лишили Свидригайла титула Великого Литовского князя. Новый князь Сигизмунд Кейстутович (ставленник католической шляхты Литвы. — В.Б.)... 1432 г. издал в Гродно грамоту (получившую название Гродненской унии), по которой обязался отступить Подолье Польши» [147, с. 73].
Литовский князь-католик Сигизмунд второй раз, после Ягайло, нарушил условия объединения двух Великих княжеств: Руського и Литовского, грубо изменив руським (украинским) людям и их
князей.
Началась реальная война. И, конечно, ее возглавили не ли-
товские князья, которых нам придумали польские и московские историки, а руський (украинский) князь-старейшина рода Федор Галицкий (Острожский). Хотя, следует понимать, что руководя этой тяжелой борьбой, он не сам водил людей на битвы, а скорее принимал решения, объявляя свой княжеский титул и имя князь Федор. Русь открыто выражала собственное мнение, собственное несогласие с политикой польского короля и литовского князя. Особенно жестокая борьба шла за Подолье, где в первые годы противостояния князь Федор Галицкий сконцентрировал свои главные военные силы.
30 ноября 1432 г. его войско разгромило польскую армию под Копистирином на реке Мурафе. Вот как описал те далекие
события историк Ефим Сицинский:
«Поляки, имея в виду отречение от Подолья новообразованного великого князя Литовского Жигимонта (Сигизмунда. — В.Б.), выслали свое войско на Восточное Подолье, чтобы отобрать его от... (князя. — В.Б.) Федора… Польское войско забрало несколько замков на Восточном Подолье. (Князь. — В.Б.) Федор сжег... Брацлав вместе с замком, и вышел оттуда... Но приходила зима и поляки не имея устойчивого опорного пункта, обессиленные партизанской войной, отправились на Юго-Запад, а за ними шли по пятам Подоляне. В декабре польское войско было на реке Мурафе, в небольшом, болотистом и лесном толоке села Копистирина и должны были переходить реку. Между тем (князь. — В.Б.) Федько, получив помощь от Татар и Волохов, перешел раньше Мурафу во втором месте и сделал засаду там, где Поляки должны были переправляться. Поляки, сделав гати на реке, стали переходить реку с обозом. Подоляне ударили в Поляков. Наступило большое замешательство.
Поляки бросились к реке, одни на гати, а другие по льду. Те, что еще не перешли и были на левой стороне реки, бросились на помощь своим товарищам, но телеги на плотине не позволяли быстро передвигаться, ни напирающими назад, ни тем, что хотели идти на помощь. Очень многое здесь народу пропало. Многие поляки потопились в реке или погрязли в болотах. Это было 30 ноября 1432 года» [151, с. 114-115].
Бой под Копыстырином. Источник: Plewczyński, M. Wojny Jagiellonów z wschodnimi i południowymi sąsiadami Królestwa Polskiego w XV wieku / M. Plewczyński. — Oswiecim, 2014
(Изображения нет в книге - добавил Старий друже)
Украинские источники говорят: была полностью разгромлена польская армия. Нападающие потеряли только убитыми и утопленными около 12 тысяч человек. Хотя, конечно, польский хронист Длугош, первый рассказавший о той битве, польского поражения не признавал. Но это уже другой вопрос. Они до сих пор нашу освободительную войну Богдана Хмельницкого не признают, а называют ее бунтом и смутой. Имперская надменность не позволяет! Отметим, что против поляков на борьбу поднялся весь православный украинский народ. То есть мы имеем полное право заявить, что украинцы (русичи) Подолья, выступив со своими князьями против поляков в 1430 году, никак не связывали себя ни с поляками, ни с литовцами, ни с кем-либо другим. Они четко определяли себя как отдельный этнос, как отдельный народ, который имел своих князей-поводырей и свою религию. И эту истину современным украинским историкам следует четко усвоить. Ибо древний подольский историк Ефим Сицинский засвидетельствовал и следующее:
Еще в 1431 году «Поляки двинули часть своего войска из-под Кременца на Подолье...
По дороге они нещадно опустошали все, что попадалось под руки. Свирепство Поляков подняло против них крестьян Брацлавщины. Они напали на поляков и положили на месте до двадцати знатных шляхтичей. Польскому войску не удалось даже дойти до Брацлава» [151, с. 110].
«1433 г. под Каменцем (князь. — В.Б.) Федор... снова разгромил польские войска, которые возглавлял Каменецкий староста Федор (Теодор) Бучацкий (и даже взял того в плен. — В.Б. ). В марте-
в апреле 1434 г. он (князь Федор. — В.Б.) уничтожил часть польского войска возле г. Цварко (Cwarsko) на Подолье» [52, с. 102].
Подстрекая и привлекая на свою сторону католическую Литву, польский король Ягайло, по сути, разделил Великое Литовско-Руськое княжество на две части: нового Великого князя Сигизмунда поддержали Литва и Польша, а «На стороне Свидригайла остались Русько-Украинские земли и Белорусские - Полоцк, Витебск; Северщина, Киевщина, Волынь и Восточное Подолье».
Все Великое княжество Литовско-Руськое разделилось на два
вражеские лагеря.
«Литва посадившего великого князя Жигимонта Кестутовича на великое княжение на Вильно и на Троцех, а князья рустии и бояре посадившего князя Швитригайла на великое княжение Руское», — говорит русько-литовский летописец» [151, с. 112-113].
По свидетельству все того же Ефима Сицинского и современных историков, «Свидригайло (Швитригайло; православное имя – Александр, католическое – Болеслав; ок. 1370 – 10.02.1452) – князь новгород-северский, великий князь Литовский (1) (1430–32). В 1432–1440 гг. — великий князь Руський... вел борьбу против усиления Польши, за независимость Великого княжества Литовского (Руського. — В.Б.).
Потерпев поражение, Свидригайло в 1440 г. присягнул на верность польскому королю Казимиру Ягеллончику, за что получил во владение Волынскую землю» [151, с. 138].
Обращаем внимание читателей, что среди руських князей в те времена существовал термин «Великий Руський князь», и это был не пустой звук. Великий Руський князь считался вторым по должности человеком в Великом Литовско-Руськом княжестве, которое, как мы писали ранее, засвидетельствовал посол двух европейских королей Гилльбер де Ланноа. И таким человеком в те годы был князь Федор (Острожский). Именно он и его сын Федор возглавляли сопротивление полякам и их литовским католическим сателлитам, увлек за собой в 1430-1435 годах украинских князей, бояр (шляхту) и простых людей-воинов. И всякие шовинистические выдумки о Федоре Несвижском и других Федорах, которые якобы возглавляли борьбу против поляков, а позже бежали за границу, — обычные «довески лжи» известных уже нам псевдодрузей.
Понимая, что борьба принимает затяжной характер и неизвестно, как она закончится, то и в этот раз на помощь католическому Польскому королевству пришел Папа Римский. Он заставил перейти на сторону Польши Тевтонский орден, который до этого всегда поддерживал Свидригайло и Валахию.
«Осенью 1435 г. под Вилькомиром (г. Укмерге в Литве) произошло генеральное сражение. Войска Сигизмунда были усилены польскими отрядами... Свидригайло потерпел полный разгром. В битве погибли 13 украинско-белорусских князей, 42 попали в плен. Свидригайлу удалось спастись бегством. В начале 1436 г. его временной столицей стал Киев. В течение нескольких лет Киевщина, Чернигово-Северщина и Волынь не признавали власть Сигизмунда» [148, с. 130].
Plewczyński, M. Wojny Jagiellonów z wschodnimi i południowymi sąsiadami Królestwa Polskiego w XV wieku / M. Plewczyński. — Oswiecim, 2014
Схема битвы под Вилькомиром (1435)
(Изображения нет в книге - добавил Старий Друже)
Как видим, полководцем Свидригайло был никудышным. И хотя ему удалось бежать из Литвы в Киев, но в плен попали 42 князя, среди них Федор Федорович Острожский и Василий Красный.
К тому времени умер польский король Ягайло и к власти пришел его сын — юный Владислав III (1434–1444), который продолжал поддерживать Сигизмунда. А Сигизмунд, согласно белорусско-литовской хронике Быховца, задумал совершить «злой умысел»: собрать шляхту на общеземский сейм и «на том сейме всю шляхту искоренить». Сигизмунд разослал по всем подвластным ему землям грамоты, призывая «княжат и панят и всю шляхту» прибыть в Вильно для решения неотложных общегосударственных проблем.
Однако виленский воевода Довгирд (мы уже отмечали, что это был Иван. — В.Б.) и троцкий воевода Лелюша, «доведавшись достоверно, как тот сейм положен на пагубу всего рожаю шляхецкого и их самых», вознамерились покончить с зверствами Сигизмунда (летописец сравнивает его с библейским олицетворением зла — царем Иродом). Их сообщником стал волынский князь Александр Чорторыйский; было решено убить Сигизмунда, захватить Вильно и Троки и «держать их на князя Свидригайле». К сговору привлекли и «дворянина, родом киевлянина, по имени Скобейка», которого М. Стрыйковский называет конюшим великого князя. Скобейко должен был отвезти в Трок оброчное сено; заговорщики прибегли к «троянскому» маневру, спрятав в 300 повозках своих вооруженных слуг.
Трокайский замок XV века. Именно здесь скончался в 1430 году великий князь литовский Витовт. Современная реконструкция.
(Изображения нет в книге - добавил Старий Друже)
Скобейко и Чорторыйский въехали в Трок 20 марта 1440 г., в Вербное воскресенье, когда сын Сигизмунда, Михайлушко, «вышел из града в костёл», а сам князь слушал обедню в своей «ложнице» в одной из замковых башен... Князь Черторыйский «выговорил ему все его злые поступки» и разоблачил его кровавый замысел; он же произнес приговор: «Что если был приготовлен князьям и господам, и всем нам пить, то ты теперь пей один». Непосредственным убийцей Сигизмунда летопись называет Скобейка, который за неимением оружия воспользовался «вилами в камине, что огонь поправуют...» [44, с. 234-235].
Эхо об убийстве злого князя-деспота еще в XVI веке находим в литовских народных песнях, где упоминается «как в Литве убили Сигизмунда «храбрые руськие князья».
Следует иметь в виду, что почти всех пленных русских (украинских) князей из сорока двух, захваченных под Вилькомиром, Сигизмунд продолжал содержать в своих казематах. Видимо, собирался решить их судьбу одновременно с новыми арестантами. Послушаем:
«(Князь. — В.Б.) Федор... участвовал в битве под Вилькомиром 1 сентября 1435 г. По одним данным, погиб в битве, по другим, попал в плен и пробыл в заключении до гибели Сигизмунда Кейстутовича» [151, с. 140].
Современные украинские историки навязывают обществу мнение, что когда речь идет о князе Федоре, то, мол, имеется в виду так называемый князь Несвижский. Но мы уже сообщали, что в 1411-1423 годах, согласно неопровержимым доказательствам, Подольем владел и управлял руський князь Гедигольд, он же Василий Красный Острожский (Галицкий). Идем дальше: Подольская земля, оставаясь в собственности рода Острожских (Галицких), перешла под управление Петра (1424–1425) и Ивана (1426–1430), потому что Василий Красный «в 1424 г. фиксируется с правительством смоленского старосты. .(А) на правительстве венского воеводы он фиксируется от 31 декабря 1425 г. впервые, а в последний раз 8 декабря 1432 г.». Отсюда становится ясно, что именно Федор Острожский во времена (1430-1434 годов) помогал одному из своих внуков - Ивану.
Потому и стал виленский староста Иван Довгирд, он же Иван Острожский, одним из главных фигурантов покушения на Великого Литовского князя Сигизмунда, когда узнал о намерении убить Федора Острожского (Галицкого).
Но не так получилось, как думалось. И тогда представители рода Гедимина, вместо князя Свидригайла, избрали великим князем 13-летнего сына Ягайло — Казимира.
«Свидригайло удовлетворился предоставлением ему в извечное держание Волыни» [44, с. 296].
Он поклялся молодому Великому князю на верность. Так же были вынуждены поступить руськие (украинские) князья.
Проиграв тяжелую и изнурительную борьбу, князь Федор Данилович всю ответственность за поражение взял на себя и вскоре оказался в Киево-Печерском монастыре. Он отказался присягать новому Великому Литовскому князю.
Князь Василий Красный, чтобы сохранить за собой титул Великого Руського князя и свои имения, вынужден был присягнуть перед Казимиром в 1440 году, но оставил все государственные дела и зажил частным образом. Но когда в 1444 году в битве под Варной погиб польский король Владислав Варненский и поляки в 1445-м избрали его преемником Великого Литовского князя Казимира и вскоре пригласили всех руських князей присягнуть новому польскому королю Василий Красный, вытянув меч, напомнил им, что русские мечи заставляют врагов не только отступать, но и сносят им головы. Это был искренний патриот Руськой земли.
2. Эхо битвы Грюнвальда
Грюнвальдская битва народов состоялась 15 июля 1410 года.
«В войсках Королевства Польши и Великого Княжества Литовско-(Руського. - В.Б.) были не только поляки и литовцы, но и воины из руських земель (современных Украины и Беларуси), а также вассалы и союзники — татары и молдаване, а еще как наемные воины — чехи и моравы. Наемные воины и «гости» подобную мешанину народов образовывали и в войске Тевтонского ордена. Там были венгры, те же чехи и моравы, а также западноевропейские рыцари из разных немецких княжеств, Бургундии или Франции. Попытка упрощенно показать эту битву между тевтонцами и поляками, а тем более между германским и славянским миром, слишком далека от действительности» [83, с. 6].
На самом деле, упрощенно, эту битву и все, что произошло вокруг нее, подавать никак нельзя. Может возникнуть вопрос: почему мы обращаем внимание именно на этот аспект битвы?
И здесь мы должны честно признать: битву еще со времен XV века все заинтересованные использовали и интерпретировали каждый по-своему. И это касалось абсолютно всего: вооруженные силы каждого из участников, составных частей этих сил; цель участия; планы как для командиров, так и для народов; последствия битвы как для каждой из сторон, так и для Европы в целом и т.п.
Мы не будем объяснять и интерпретировать каждый из мифов, которые существуют вокруг битвы, и первопричины их появления. Дело в том, что, понеся полное поражение, Тевтонский орден не хотел признавать поражение. И поскольку эта организация была военным инструментом католической Европы и, прежде всего, папского Рима и базировалась на католическом монашестве (монахах) и европейском рыцаре из всех стран, ясно, что она имела поддержку во всех европейских странах. Король Венгрии, который в те годы был одновременно губернатором Священной Римской империи, Сигизмунд Люксембургский, потеряв подавляющее большинство германского рыцарства, полностью поддержал мнение Ордена, что Витовт и Ягайло победил незаконно, привлекая на свою сторону язычников, “схизматов" и “сарацин”.
«... В своем циркуляре от 20 августа ко дворам европейских государств сообщает о разгроме Ордена как о победе язычников - Орден разбили литовцы, русичи, жемайтийцы и татары, а поляки даже не упоминаются. Этим циркуляром монархи Европы поощряются оказать помощь Ордену или даже собирать силы для крестового похода» [83, с. 128].
Примечание: дискредитация Грюнвальдской победы Тевтонским орденом, и его европейскими спонсорами началась сразу же после поражения.
Власти Польши (Ягайло) и Великого Литовско-Руського княжества (Витовт и Федор Острожский) приходилось постоянно реагировать на обвинения в предательстве христианского мира. Поскольку, оправдываясь, они отрицали вину, это речь шла о новой трактовке битвы при Грюнвальде. Понятно, что основную роль в ней начали приписывать полякам и королю Ягайло.
«Уже летом 1410 года идея о том, что Грюнвальд - это победа некрещеных. Епископ Познанский Альберт сразу после Грюнвальдской битвы, 29 июля 1410 года, пишет польским представителям при Папской курии, инструктируя, как бороться со скандалом, который возник сразу после битвы, что Ягайло одержал победу с помощью язычников, - язычниками называются не литовцы, а татары и русичи, и утверждается, что король имел право воспользоваться помощью своих подданных, пусть они были и язычниками» [83, с. 128].
Следует отметить, что в европейских и польских архивах сохранились исключительно польские свидетельства о Грюнвальдской битве. Нет руських (украинских) и литовских.
Российская империя на протяжении 300 лет запрещала украинским ученым изучать и исследовать этот вопрос. Поэтому, когда мы видим старую работу по этой теме, она поверхностная и пустая, в основном о «знаменитых смоленских полках» и их участии в битве. И по какой -то причине всегда не хватает объяснений, что в 1410 году Смоленск принадлежал к Великому Литовскому княжеству и до того времени не имел абсолютно никакой связи с Москвой. Вот такая дилемма.
Так начала переписываться Грюнвальдская битва по окончании. Еще “осенью (11 ноября 1410 г.) Ягайло в письме к посланныку короля Чехии Вацлава IV при Папской курии Генриха фон Розенберга пишет, не только повторяя, но и расширяя аргумент, что правитель имеет право в случае войны прибегнуть к помощи своих подданных язычников, но, в то же время, он пытается приуменьшить их роль, утверждая, что это были только вспомогательные части» [83, с. 128].
«Чем больше на Западе распространялась идея об условной и незаконной победе Ягайло - и к этому был особенно причастен трактат торунского доминиканца Фалькенберга «Liber de doctrina» (1411), в котором утверждается, что поляки заслужили смерть за союз с язычниками и их защиту - и больше возрастало желания дать отпор. (Поляки начали прославлять себя еще больше в битве, — В.Б.). И это стало началом… явления - мотивом победы, одержанной усилиями только поляков. Позже он был перенят главным оратором Польской делегации в соборе Констанце, Ректором Краковского университета Павлом Владимиром в работе ««Conclisiones», где лавры победы против Тевтонского ордена увенчивает только поляков. Этот мотив позднее окончательно развил Я. Длугош» [83, с. 128].
Произошло так, что все польские официальные источники начали подавать Грюнвальдскую битву как победу поляков (Ягайло) над Орденом. Но, несмотря на эту тактику, Орден выдвигал все больше и больше обвинений как против Польши (Ягайло), так и против ВКЛР (Витовт).
В 1414 году в Констанце для решения церковных вопросов, а также обвинений Тевтонского ордена, поддержанных королем Венгерским и наместником Священной Римской империи Сигизмундом Люксембургским против Польши (Ягайло) и ВКЛР (Витовт), собрался 16-й Вселенский Собор. Что интересно, это действительно был Вселенский Собор, потому что на него прибыли не только коронованные Папой властители государств и католические епископы и делегаты, но и официальные представители Константинополя, православной церкви и православных христианских государств.
Как говорят историки, "не дремали и Витовт с Ягайло". Главный
спор Польши и Великого Литовско-Руського княжества с Тевтонским орденом шел вокруг Жемайтии — дедичной земли литовских князей. Особенно это касалось князя Витовта, отец которого Кейстут вместе с Ольгердом правили в Великом Литовском княжестве, разделив сферы влияния. Именно князю Кейстуту в 1345-1377 годах пришлось защищать Литву от посягательств Тевтонского ордена. В те годы «В течение двух десятилетий орден крестоносцев и Ливонский орден организовали примерно 70 походов на Литву — по три-четыре похода в год. В 1356 году тевтонцы впервые дошли до Трокая и Вильнюса» [83, с. 42].
Потому и пошла Литва на Кревскую унию с Польшей. Это следует понимать. И, как помним, «Одним из условий Кревской унии была христианизация по католическому обряду языческой части Литвы, начатая в 1387 году... (Уже. — В.Б.) в 1395 году император Священной Римской империи, а в 1403-м и Папа Римский запретили Тевтонскому ордену воевать с новокрещеной Литвой. С тех пор агрессия Тевтонского ордена потеряла идеологическую мотивацию и не могла надеяться на эффективную помощь Запада» [83, с. 42].
Именно поэтому накануне Констанцского Собора Витовт и Ягайло «начинают крестить жемайтийцев» — последний оплот язычества в Литве, за землю которых так цеплялся Тевтонский орден. У него была своя стратегическая задача: как можно больше захватить прибалтийских земель и соединить в единое целое владение Тевтонского и Ливонского орденов. Хотя понятно, что эта цель никогда не афишировалась. Но о таком намерении знали наши предки.
Samaiten (нем.) - Жемайтия
(Изображения нет в книге - добавил Старий Друже)
«Вот почему... в 1416 году в Констанце видим делегацию из 60-ти жемайтийцев, которые всему церковному собору доказывают, что виноваты в том, что они не крещены, только рыцари Тевтонского ордена, пытавшиеся это сделать силой. Церковный собор был убежден, поэтому он в 1417 году принял решение основать Жемайтийскую епархию, являющуюся уникальным событием в истории Церкви — епархии обычно основывают Папы» [83, с. 128].
По моему мнению, украинская и московская православные церкви после 1240 -х и 1250 -х годов не могли быть под опекой одного киевского митрополита. Основной причиной этого была их принадлежность к разным государствам. Одна церковь принадлежала к Великому Галицко-Волынскому княжеству и, конечно же, имела своего митрополита. Вторая церковь действовала исключительно на землях Золотой Орды, не имела ничего общего с Киевом и Русью и была идеологическим оружием ханов Золотой Орды. Мы помним, что хан Менгу-Тимур даже воевал с Константинополем в 1269-1271 годах, чтобы подчинить церковь лично себе.
Современные украинские историки вынуждены признавать некоторых отдельных митрополитов нашей земли, которые не имели с Московией ничего общего, и существование в некоторые годы на украино-литовских землях независимых митрополий. Делать подобное вынуждает их не принципиальная позиция, независимая от Москвы, а невозможность опровержения неоспоримых фактов. То есть, и в этом вопросе они пока продолжают московские сказки. Хотя польский король Казимир III еще во время своего правления (1333–1370 годы) достаточно четко написал в письме Константинопольскому Патриарху:
«К первопрестольному всеосвященнейшему Патриарху Константинополя, Вселенскому Собору, поклон и биение челом много раз от сына твоего Короля Казимира земли Ляхии и... Руси, и Князей Руси, которые в Христианскую Веру веруют, и от Бояр Руси челом бьем поклоны… От веков вечных Галич славился во всех странах Митрополией и был престолом Митрополитов испокон веков. Первый Митрополит нашего благочестия был Нифон, второй – Митрополит Петр, третий – Митрополит Гавриил, четвертый – Митрополит Феодор. Все они были на престоле Галича...» [48, с. 148].
Я не думаю, что польский король в письме к Константинопольскому
Патриарху назвал вымышленные имена митрополитов Руськой земли. Поэтому у нас есть хорошо известный источник по этому вопросу.
Что интересно: именно митрополит Петр из этой четверки был участником 13-го Вселенского церковного Собора, который состоялся в 1245 году в Лионе.
Следуя промосковской трактовке исторических событий, украинские историки кивают на Петра Ратенского, мол, он мог быть на том Соборе. Забыв, что Петр Ратенский умер в 1326 году. Свяжите, пожалуйста, 1245 с 1326 годом и убедитесь в московской лжи.
По тем же «общероссийским летописям», в 1358 году в Киеве был независим от Москвы митрополит Роман. Поэтому Московского митрополита Алексия и арестовал князь Ольгерд как самозванца и авантюриста, когда тот прибыл в Киев.
А вот что констатирует Большая Советская Энциклопедия (третье издание), 12 том: «Киприан... Митрополит... По национальности болгарин. В 1375 г. Константинопольский патриарх назначил К(иприана) митрополитом Киевским и Литовским» [25, т. 12, с. 154].
Мы помним, что Киевский митрополит Киприан в 1378 году, по указанию Константинопольского Патриарха, посетил Москву, где за противостояние отлучил от церкви московского князя, так называемого Дмитрия Донского — он же хан Сарихозя, и подверг его анафеме. Вернувшись в 1380 году в Киев, он до 1392 года правил лично Киевской митрополией. Не будем пересказывать дальше его службу Богу.
Но вернемся к действиям Великого Литовско-Русского князя Витовта после Грюнвальдской битвы.
Митрополит Киприан умер в 1406 году, осенью. В 1409 году Эдигей полностью сжег Москву. Московское княжество к 1433 году практически перестало существовать.
Под давлением русских князей, прежде всего князя Федора Галицкого (Острожского) и его сына Василия Красного, князь Витовт предложил Патриарху рукоположить на кафедру Киевского и Галицкого митрополита брата Киприана — богослова Григория Цамблака, прибывшего вместе с Киприаном и служившего в Киеве. Сейчас трудно говорить, был ли Константинополь против Цамблака. Не забывайте, уже в те годы Византийская империя находилась на грани уничтожения Османами. Поэтому когда Константинополь отказал, прежде всего князьям Руси, рукоположить Григория Цамблака на кафедру Киевского митрополита, приняли решение собрать съезд епископов руських земель.
«Григория Цамблака рукоположили в митрополиты без санкции патриарха, собором местных епископов, который состоялся в Новогрудке (1415 г.). В процедуре рукоположения приняли участие архиепископ полоцкий и епископы смоленский, черниговский, луцкий, владимирский, перемышльский, холмский и туровский» [44, с. 270].
Как видим, на Руси издревле существовала независимая от Московии митрополия-мать. Только от нее могла положить начало Московская митрополия, а не наоборот.
Сменить же место дислокации она могла только вместе с владыкой (князем) Киевской земли. А в Москве, возникшей с разрешения хана Золотой Орды Менгу-Тимура в 1272 году, властитель (князь) Киевской земли никогда не сидел и не мог сидеть, потому что она до 1480-го входила в состав Золотой Орды. А после 1700 года в Москве могли сидеть захватчики Киевской земли, но отнюдь не властители. Эти аксиомы всегда следует помнить.
Одновременно нам вбивают в головы, что рукоположение митрополита Цамблака совершалось по почину литовского князя Витовта.
Конечно, приход Григория Цамблака на митрополичью кафедру состоялся прежде всего по инициативе руських князей и иерархов. И, прежде всего, благодаря действиям Великого Руського князя Федора Галицкого (Острожского).
Руськие князья и иерархи хорошо понимали, что Констанцский Собор вынужден будет принимать решение о православной церкви в Великом Литовско-Руськом княжестве. Потому и готовились к защите и отпору в случае негативных выводов.
Не преуспев в одних упреках, Тевтонский орден со своими сторонниками прибег к фундаментальным обвинениям. Польшу упрекнули в предательстве христианского мира и потребовали от короля Ягайло объяснений. Великое же Литовско-Руськое княжество обвинили в поддержке схизматов и сарацин и в распространении той смуты среди христиан, то есть среди католиков. И также потребовали объяснений от Витовта. Послушаем:
«...На соборе в Констанце (в) записанном обвинении Тевтонского ордена полякам сказано, что те научили язычников (то есть войско ВКЛ) христианскому военному искусству, и, благодаря им, язычники имеют современные пластинчатые латы, снабженные большими военными конями, а их клинья («Spitczen») ни в чем не уступают христианским клиньям. «Поскольку неверные, о которых здесь говорим, теперь везде появляются с пластинчатыми латами, с лошадьми и другим военным оружием вооружены, также мы испытали, что в походах и на торжественных показах (их клинья) не меньше и не менее украшены, чем клинья христианских войск, и они теперь ежедневными упражнениями в христианской школе научились военному искусству, которым позже могли бы победить христиан» [83, с. 94-95].
Как видим, обвинения были очень серьезными как против Польши, так и против Литвы. Нас, русичей, тевтонцы и их приверженцы на Констанцском Соборе за христиан не воспринимали вообще: неверные и все.
Если Польша, как мы писали ранее, имела свою официальную делегацию еще с начала работы во главе с ректором Краковского университета Павлом Владимиром, то литовскую делегацию пригласили дать объяснение в конце работы Собора, хотя она принимала участие с самого начала. Однако упомянутая делегация отмежевалась от тех «преступлений». Поэтому Витовту пришлось отвечать на все обвинения из-за своих представителей. Официальными докладчиками от Литвы на Констанцском Соборе были:
1. Митрополит Киевский Григорий Цамблак – по церковным вопросам.
2. Князь Свидригайло – младший брат польского короля Ягайло – по вопросу измены поляков (Ягайло).
З. Князь Василий Красный Галицкий (Острожский) — потомок руського короля Даниила Галицкого — по вопросу обвинений Витовта.
4. Князь Александр Нис (Туровский) – потомок руських князей – по вопросам Грюнвальдской битвы (как участник).
Конечно, главным докладчиком Великого Литовско-Руського княжества следует считать православного теолога и Киевского митрополита Григория Цамблака, потому что, как пишут современные украинские историки, «... в Констанце, по сути, решалась судьба православия в Литовском государстве» [44, с. . 275].
«Цамблак прибыл в Констанц в начале 1418 г., когда собор уже подходил к концу, во главе пышной депутации из 300 русинов, литовцев, волохов и татар.
Митрополит приветствовал участников собора «Похвальным словом», в котором не пожалел громких эпитетов в их адрес («Вы есть звезды церковные, небесные звезды светлейшие и действеннейшие не плавающие по водам корабли наставляя к градам и местам, но душа правящая к небесу»). Он призвал собравшихся «воедино собрать по первому устроению и отеческому преданию от многих лет, завистию дьяволиею, расщепленное тело церковное», широко прибегая к риторическим приемам...» Его визит в Констанцу даже превратился в поездку в Рим (т.е. Папа пригласил митрополита в Рим для диспута со своими «мудрецами» (В.Б.). За победу в этом диспуте Витовт якобы пообещал митрополиту перейти вместе со всей Литовской землей в православие; поражение же угрожало католичеством русинов...» [44, с. 274-275].
Следует полагать, что Киевский митрополит Григорий Цамблак в диспутах с католическими теологами не проиграл, раз у Папы и Рима не было оснований окатоличивать Русь (Украину). Не будем прибегать к объяснению разногласия «толкование в восточной и западной христианских традициях догмата тройственности Бога (главного камня преткновения христианских теологов. — В.Б.)» [44, с. 275].
И хотя митрополит не потерпел в диспутах поражений, Великий князь Витовт, конечно, не собирался выкрещивать Литву из католической в православную веру. Речь шла об объединении двух церквей, об их унии. Таково в те годы было мнение как в Константинополе, так и в Киеве. Послушаем:
«Цамблак... заманифестировал свои намерения на аудиенции у папы Мартина V, призвав его форсировать дело унии, заключению которой способствовали настроения, которые, по слову Цамблака, воцарились на Руси и в Византии (последнее показали представители византийского императора Мануила, также Собор). Итак, литовский (имеется в виду Киевский. — В.Б.) митрополит не собирался идти по пути сепаратных соглашений: сохраняя пиетет в отношении византийской Церкви, он связывал дело унии с позицией тамошних иерархов» [44, с. 275].
Papa Martino V
(Изображения в книге нет - добавил Старий Друже)
Хочу отметить, что влияние Великого князя Витовта в государстве было, несомненно, доминирующим. Но на руських (украинских) землях правили наши князья. И, конечно, на руських землях власть и влияние Великого Руського князя была ничуть не меньше власти Витовта. Это историографии правящих нами шовинистических государств (империй) убивали сотни лет в наши главы тезисы об отсутствии любого украинского духа, особенно государственнического, на нашей земле предков. Потому и нет никакого упоминания о руських (украинских) князьях и их решениях. Словно они были в стороне от такого важного, судьбоносного процесса.
Украинские князья не только действенно сотрудничали в выработке стратегии поведения делегации на Констанцском Соборе, но и были активными его участниками, выступая по некоторым вопросам главными докладчиками. Так одновременно с митрополитом Григорием Цамблаком поступки и действия Великого Литовско-Руського княжества и лично Витовта комментировал и защищал сын Великого Руського князя Федора Галицкого (Острожского) — Василий Красный, который был участником Констанцского Собора. В европейской исторической науке этого руського (украинского) князя подают под именем-фамилией Гедигольд.
Нет никакого сомнения, что польские и российские историки древних времен (XVII-XIX веков) достоверно владели вопросом происхождения имени-фамилии Гедигольд. В конце концов, в Европе материалы 16-го Вселенского Констанцского Собора (1414–1418 годы) тайной никогда не были. Кто желает – может в этом убедиться. Хотя, конечно, в Российской империи материал о 16-ом Вселенском Соборе всегда был запрещен. Особенно это событие умалчивали российские большевики советского времени. Не любят говорить на эту тему и польские шовинисты.
Удивляет только: почему современные историки независимой Украины молчат по этому поводу. Я же сознательно в этой части книги не ссылаюсь на материалы Вселенского Собора, чтобы показать, что и другие древние источники позволяют идентифицировать князя Гедигольда, как руського князя Василия Красного. Что автор и сделал в первой книге «Украина-Русь. Извечная земля».
Отметим: именно благодаря князю Василию Красному - потомку руського (украинского) королевского рода Даниила Галицкого - Констанцский Собор (1414-1418 годов) вынужден был признать:
Первый. Законность происхождения украинской православной церкви, возникшей в 988 году во времена единой христианской. Основана и поддерживалась представителями Великого руського княжеского рода, среди которых — князь Василий.
Второе. Василию Красному, он же руський князь Гедигольд, удалось убедить «участников Констанцского собора (1414–1418 гг.), что татарская политика Витовта согласуется с наставлениями христианской церкви» [44, с. 267].
Это была наша вторая — моральная победа над Тевтонским орденом.
Победил руський (украинский) князь Василий Галицкий (Острожский).
3. Свидетельство Рыцаря Гилльбера де Ланноа
В 1421 году Великое Литовско-Руськое княжество посетил посол
английского и французского королей Бургундский рыцарь Гилльбер де Ланноа.
«Я проехал через нижнюю Русь и прибыл к князю Витольду, великому князю и государю Литовскому, которого я нашёл в Каменце на Руси» [8, с. 36].
Мы цитировали воспоминания Бургундского рыцаря по переводу киевского историка Емельянова, опубликованные в 1873 году в Киевских университетских известиях. No 8». В примечании 2 на странице 36 историк объяснил следующее: «Польский переводчик считает, что это Кременец, потому что ниже Ланноа говорит еще о другом Каменце, находящемся в Подолии, следовательно о настоящем Каменец-Подольске. Но Ф. Брун (ранее опубликовавший воспоминания де Ланноа. — В.Б.) дает второе, более вероятное объяснение. Он говорит, что если бы Ланноа ездил в Кременец, то ему совсем не следовало бы возвращаться во Львов, чтобы отправиться в Каменец-Подольск» [8, с. 36].
Не будем в очередной раз исследовать этот вопрос. В первой книге уже объяснялось, что первым Каменцем, где упомянутый рыцарь встречался с князем Витовтом и обедал у «руського князя и княгини, где были русские князья и рыцари», был современный Каменец на реке Лесная Брестской области, об основании которого упоминает Летопись Руськая в 1288 году. Конечно, польские хронисты и историки, будучи образованными людьми, обладали такими простыми истинами. Что очевидно. Но одновременно они видели: рыцарь Гилльбер де Ланноа четко указал, что из Львова в Каменец он «проехал через нижнюю Русь и прибыл к князю Витольду». То есть Берестейщина, как и Волынь, которые они позже оккупировали и пытались присвоить, по свидетельству независимого европейца, в 1421 году принадлежали к коренным землям Руси. Вот почему польские, а позже российские историки путали с определением ставки князя Витовта и Великого Руського князя Федора Острожского (Галицкого). Не забывайте, что Великий руський князь и княгиня, в присутствии многих других руських князей и княгинь, тоже дали обед Бургундскому рыцарю в своем дворце.
Вот перевод одесского историка Ф.К. Бруно, впервые опубликованный в 1853 году:
«Князь и княгиня Русские, из его свиты (Витовта. — В.Б.), дали мне также прекрасный обед...» [7, с. 437].
По этикету древних правящих родов Европы обеды иностранным послам могли устраивать только властители государств и их подданные вассалы — бывшие правящие семьи независимых народов (государств). Все!
Такой семьей руських князей в Великом Литовско-Руськом княжестве был род князей Острожских (Галицких). А главой рода в 1421 году был князь Федор. То есть — в 1421 году пир (обед) после двух королей, о котором идет речь у Гилльбера де Ланноа, устроил руський князь Федор Данилович Острожский (Галицкий).
Отметим: среди руських князей (рыцарей) Гилльбер де Ланно особенно выделил Гедигольда. Послушаем:
«Я тоже получил от него (руського князя. — В.Б.) рыцарей другие дары, как то: наголовники и рукавицы, подбитые куницами и татарскими ножами, особенно от Гедигольда, начальника Плюйского, в Подолии...» [7, с . 437].
По нашим исследованиям, Гильбер де Ланноа называл Гедигольдом сына князя Федора — Василия Красного. А поскольку Бургундский рыцарь в своих воспоминаниях нигде не объяснял, кто такой Гедигольд, или польские и российские историки сознательно скрыли эти объяснения от нас, имеем право считать, что человек был известен тогдашней европейской элите.
По нашим подсчетам, Василию Красному в 1421 году могло быть 29-30 лет. Поэтому есть все основания полагать, что он до назначения на должность «Генерального старосты Подольской земли» в 1411 году находился в Европе. Скорее – на учебе в Карловом (Пражском) университете. Где, наверное, учился и его старший брат Федор (Федорович), позже воевавший на стороне гуситов и оставшийся в Чехии.
Кстати, о связи гуситов с украинскими князьями Руси есть упоминание и у Гилльбера де Ланноа.
Очень интересны дальнейшие свидетельства этого бургундского рыцаря. Слушаем:
«Из Каменца я возвратился в Лемберг, до которого пятьдесят миль... Из Лемберга же, через горную Россию (такие переводы текста!!! — В.Б.), отправился я в Подолию, во второй Каменец, который имеет чудесное местоположение и принадлежит сказанному герцогу: там я застал рыцаря... Гедигольда, который меня много угощал, милостиво одарил, давал свои припасы и хорошие обеды» [7, с. 438].
Обратим внимание: по Гилльберу де Ланноа, князь Гедигольд даровал ему на пиру у «руського князя» лучшие подарки, хотя по древнему этикету такого не имел права делать ни один из подчиненных того «руського князя». Но такое мог себе позволить сын «руського князя». Такая, казалось бы, мелкая деталь четко объясняет, кем был рыцарь Гедигольд.
И напоследок: пока посол двух королей добирался из Каменца на реке Лесная до Каменца на реке Смотрич, сын руського князя Гедигольд уже был там.
Но самое интересное мы видим дальше.
«Я прибыл в укреплённый портовый огород на упомянутом Большом море, по имени Монкастро или Белгород, где живут генуэзцы, валахи, и армяне. Во время моего пребывания сюда прибыл на один из берегов реки вышеупомянутый Гедигольд, правитель Подолии, с целью основать здесь... совершенно новый замок, который и был сделан менее чем за месяц... в пустынном месте, не имеющем ни дерева, ни камня; но упомянутый правитель (Гедигольд. — В Б ) привел с собой 12 тысяч человек и 4 тысячи повозок, нагруженных камнем и деревом» [8, с. 40].
По свидетельству посла английского и французского королей рыцаря Гилльбера де Ланноа, в 1421 году один из руських (украинких. — В.Б.) князей построил на побережье Черного моря «совершенно новый замок», которого построили «менее чем в месяц».
Конечно, посол не мог сидеть целый месяц и наблюдать, как строится крепость на берегу Днестровского лимана – «Великого моря». Видимо, двигаясь из Белгорода в Крым, в Кафу, современную Феодосию, минуя Днестровский лиман с севера, рыцарю Гилльберу де Ланноа пришлось еще раз встретиться с руським князем Гедигольдом и узнать о построении «совершенно нового замка... менее чем в месяц». Именно потому, что этот «замок» в 1421 году возводили руськие (украинские) люди. Да еще и под руководством «владыки Подолья» – «руського князя», которого польские и российские историки подавали под иностранным именем Гедигольд.
Современный украинский историк Борис Черкас свидетельство рыцаря Гилльбера де Ланноа представляет несколько иное толкование. Послушаем:
«В 1421 году по приказу Витовта подольский староста Гедигольд привел в устье Днестра 12 тысяч человек и 4 тысячи повозок со стройматериалами. Напротив Белгорода в течение двух месяцев была построена крепость» [83, с. 133].
Не будем объяснять, почему подобные утверждения украинских историков следует относить к несколько видоизмененному московскому толкованию исторических событий. Нет никакого намека на руських (украинских) князей и людей. Есть только приказ повелителя и повиновение исполнителей. Даже намека нет, зачем все это делалось, да еще и на украинской земле. А толкование, что все это связано с украинским народом и украинской историей, не стоит и ждать. Позитив только в том, что украинские историки стали обращаться к неоспоримым европейским источникам. Поблагодарим и за это.
Видимо, исследователь пользовался не только воспоминаниями Гилльбера де Ланноа, когда утверждал, что город был построен «напротив Белгорода в течение двух месяцев». Ибо рыцарь говорил несколько иное: «...сюда прибыл на один из берегов реки вышеупомянутый Гедигольд; правитель Подолии, с целью основать здесь силой совершенно новый замок, который и был сделан менее чем за месяц...» [8, с. 40].
Но ученый прав в том, что «правитель Подолии Гедигольд», он же Василий Красный Острожский (Галицкий), построил и город «напротив Белгорода». Этому интересно свидетельство в европейских документах. Послушаем:
«По соглашению от 15 апреля 1412 г. между Владиславом II Ягайло (польским королем. — В.Б.) и Сигизмундом Люксембургским (венгерским королем. — В.Б.), город Белгород (и многие другие. — В.Б.) отходило к польскому королю и Польскому королевству…» [45, с. 131-132].
Речь шла о приднестровских и причерноморских землях и городах. Но, разумеется, в этом документе не упоминаются и не могли быть упомянутые города-крепости, построенные русским князем Василием Красным (Гедигольдом. — В.Б.) в 1421 году и позже, в 1432-м поименовал и причислил к своим землям и владениям Великий Литовско-Русский князь Свидригайло.
Послушаем профессора О.В. Русину:
Латиноязычный список городов Свидригайла является одним из основных источников для исторической географии Украины (и не только. — В.Б.) первой трети XV в. "Список" содержит перечень "замков и земель", которые подчинялись великому князю литовскому Свидригайлу. Несмотря на то, что не все упомянутые в «Списке» пункты подвергаются идентификации, он позволяет в общих чертах реконструировать систему городских поселений.
В нем фигурируют: Киев, Чернигов, Рыльск, Стародуб, Трубчевск, Новгород-Северский, Путивль, Хотмышль (современный Хотмыжск в Белгородской обл. РФ), Курск, Донецк (одноименное городище в пределах современного Харькова), Черкассы, Звенигород (ныне — Звенигородка) Черкасской обл.), Соколец (на Южном Буге неподалеку от Брацлава), Черный Град (стоит в устье Днестра), Маяк (городище в с. Маяки на левом берегу Днестра), Караул,.. Качибеев (был на месте современной Одессы), .. Дашев (современный Очаков)...» [44, с. 286-287].
Именно Черный Град, или, по старым польским картам, - Черногрод, стоял «напротив Белгорода», где-то на месте современного Овидиополя.
Во времена Екатерины II все, что несло память о независимом украинском бытии, истреблялось вдребезги, переименовывалось, искоренялось. Поэтому и была уничтожена крепость «Черный Град», построенная руським князем – «владыкой Подолья» – Василием Красным из рода славного Даниила Галицкого. А вместо Черного Города Екатерина II со своим фаворитом Григорием Потемкиным придумали мифический Овидиополь, в честь древнеримского поэта Овидия, никогда в нем не бывавшего.
Да еще более интересная история случилась с крепостью и городом Качибеев, современной славной Одессой, который тоже основал украинский князь — «повелитель Подолья» Василий Красный Острожский (Галицкий).
Послушаем, что нам сообщает о древнем Качибее знаменитая советская серия — «История городов и сел. Одесская область»:
«На территории современного города человек жил с древнейших времен... На территории города найдены римские монеты (II век н.э.). В III-V веках здесь существовали многочисленные поселения, где проживали и племена черняховской культуры. В конце XIV - начале XV века... власть над Северо-Западным Причерноморьем захватило великое княжество Литовское. Именно в это время на месте сегодняшней Одессы возникло поселение Кочибеи (Кацюбиев, Качикленов, Гаджибей)... На территории Качибея был большой замок. Остатки его сохранялись до середины XVIII века» [108, с. 85-86].
О чем же сообщает эта выдержка?
Украинцы (гелены, скифы, гунны, уличи, русичи) жили в причерноморских степях с давних времен. Только имена их племен и государств менялись со временем. Ибо менялись их государства-соседи. Упоминание же о черняховской культуре на территории современной Одессы свидетельствует о том, что в III-V веках нашей эры на той земле проживали славянские племена. Послушаем профессора В.П. Петрова:
«Истинным творцом периодизации археологических культур Среднего Поднепровья был В.В. Хвойка. Опираясь на материалы раскопок, Хвойка при типологическом определении отдельных культур шел от памятника к культуре. Это обеспечило конкретность определений, четкость разделения культур по историческим периодам в их последовательной смене - зарубинецкая культура (II в. до н.э. - II в. н.э.), черняховская (II-V вв. н.э), послечерняховская (V–VIII вв. н.э.), Киевская Русь» [137, т. 3 с. 1290].
Слушаем профессора:
«Культура черняховского типа не составляет исключения для какой-нибудь одной местности Украины. Она в такой же степени свойственна для Среднего Приднепровья, как и для нижнего Днепра, для Правобережья, как и для Левобережья... Ведь, как сказано, на отдельные точки с культурой черняховского типа мы встречаем расстояние, не превышающее 3–5 км» [137, т. 2, с. 1041].
И, наконец, материал заключает профессор Иван Иванович Заец:
«На территории Украины и в ближайшей окружающей среде (в научной литературе она названа римской) существовало более десяти таких этнокультурных образований.
Для нашей темы, в частности, наиболее важны Зарубинецкая, Волыно-Подольская, Черняховская, Киевская и Этулийская культуры, непосредственно касающиеся славян...» [27, с. 183].
Как видим, действительно, в III–V веках на территории современного города Одессы жили предки украинцев — славяне, носители черняховской культуры. Хотя, как утверждают историки, в IV-V веках на тех землях существовало мощное Гуннское государство, которое, по сути, разрушило Древний Рим.
Казалось, одно исключает другое. Гуннов никогда не совмещали со славянами. А исследовать этот вопрос Москва категорически запрещала. Так уничтожалась наша историческая протяженность на украинской земле.
Уже в независимой Украине этот вопрос исследовал и решил Великий Украинец из Харькова профессор Анатолий Николаевич Кондратенко. Обратимся к его работе «Европейские гунны – предки украинцев». Вот что объясняет ученый:
«В исторической литературе есть два описания образа жизни «гуннов»: Аммиана и Приска. Они прямо противоположны по содержанию. У Аммиана это описание настоящих кочевников, у Приска – оседлого земледельческого народа. Кому мы должны больше верить первому или второму? К тому же... в описание жизни кочевников Аммиан вкрапил элементы, принадлежащие оседлому народу. Исходя из того, что он гуннов никогда не видел, а Приск несколько недель находился в их среде и побывал даже в столице, верить надо последнему. Но официальные исследователи, описывая быт гуннов, игнорируют именно Приска и пользуются материалом Аммиана» [142, с. 21].
Hunok ősi (hiteles) történelme
Древняя (достоверная) история гуннов (венг.)
(Изображения нет в книге - добавил Старий Друже)
А дальше харьковский профессор, проанализировав личные показания секретаря Византийского посольства к гуннского царя Аттилы (Гатила), указал, что каждый компонент его исследования является сугубо украинским. Исследовал он вот такие неоспоримые факторы гуннского народа:
Язык «гуннов».
Гунские (украинские) имена окружения царя Гатило.
Происхождение общих «гуннских» слов (страва, вар, мед, крам).
Быт и обычаи гуннов.
Одежда, поселение, жилье.
Продукты питания.
Транспорт, торговля.
Прием гостей.
Княжеский пир.
Обычай, погребение Гатило.
Методы ведения войны.
Каталаунская битва.
Вооружение и т.д.
Совершенно все вышеназванное было древнеукраинским. Отсылаю всех желающих убедиться в этом к работам Анатолия Николаевича Кондратенко.
В конце отмечу: изучив все существующие на сегодняшний день древние источники, профессор сделал много интересных выводов. Приведем из них следующие:
1. «Разгром готов антами, поражения римлян и византийцев от «варваров» (главным образом украинцев, германцев и аланов) стали началом возникновения в конце IV — начале V веков на территории Руси-Украины нового этнокультурного и социально-экономического сообщества, наконец в конце концов была лишь следствием предыдущего военно-политического объединения и в которой все племена позже выступают уже под именем склавенов — антов. Римлянам она известна как империя гуннов, а арабам – как мощное государство Валинана» [143, с. 66].
2. «Что касается украинских профессиональных историков, то им не нужно быть адвокатами московского империализма, чтобы не выглядеть хуторянскими невеждами и чтобы над ними не смеялся весь мир» [142, с. 161].
Отметим: уважаемый профессор, доктор физико-математических наук Анатолий Николаевич Кондратенко не профессиональный историк. Он вынужден был приступить к решению исторических вопросов нашего народа, поскольку видел «хуторянскую» беспомощность своих коллег — профессиональных историков.
Так мы увязали давно разорванные факты украинской истории.
Конечно, труд «История городов и сел Украинской ССР» писался под пристальным наблюдением московских глав. Поэтому в нем не могло быть и упоминания об основании современного города Одессы украинским князем Василием Красным. Что понятно. Очень интересно в труде упоминание о «большом замке» «на территории Кочибея», и о том, что «остатки его сохранялись до середины XVIII века». Хотя московиты и в этом предложении соврали, потому что следовало написать правду: «Остатки его хранились до прихода в Кочибей московитов, в конце XVIII века».
Только в 1791 году, по Ясскому миру, «Хаджибей вошел в состав России» [25, т. 18, с. 300].
И только «В 1795 году Хаджибей переименован в Одессу» [25, т. 18, с. 300].
Обращаю внимание уважаемых читателей, что город и крепость Качебиев, основанный в 1421 году украинским князем Василием Красным Галицким (Острожским), стоял под своим именем 374 года (1421-1795).
Екатерина II яростно ненавидела запорожских казаков и вообще украинцев. Поэтому все поселения, основанные князем Василием Красным в 1421 году (и раньше) велели разрушить до основания. Чего не делали даже турки, владевшие этим краем с 1484 по 1791 год. Именно поэтому «История городов и сел РСФСР. Одесская область» вспомнила, что «остатки замка сохранялись до середины XVIII века». Хотя эти «остатки» существовали до 1795 года. Но это уже другой вопрос.
Такая же участь постигла крепость Черного Града, которую тоже снесли до последнего камня и начали строить под именем Овидиополь.
Обращаю внимание: это были давние украинские города, которые только переименовывали.
Не повезло крепостям Караул и Маяк. Их после разрушения не восстанавливали.
А вот поселок Балабки и разрушать не стали. Село было построено на степной пресноводной реке Балабка для обеспечения городов и крепостей качественной пресной водой и продовольственными материалами.
Турки, после завоевания тех наших земель, оставили селу его древние функции, однако переименовали (также и реку) на свой лад: Барабой. Итак, когда московиты в 1791 году порабощали упомянутый край, то турецких названий менять не стали. Они их устраивали, потому что не несли давних упоминаний о старых украинских поселениях.
Вспомним также зарождение украинского казачества. Именно поселенцы и их потомки, которых украинский князь Василий Красный поселил вдоль Днестра от Каменца на реке Смотрич до далекой крепости Качебиев, в конце XV века стали основателями украинского казачества последующих времен. И этому есть свидетельство в истории. Послушаем: «Первые документальные упоминания украинских казаков относятся к концу 15 в. Польский хронист М. Бельский (середина 16 в.), описывая поход Яна Альбрехта, сына Казимира IV, в Восточное Подолье на татар 1489 г., отмечает: польское войско могло успешно продвигаться в подольских степях лишь потому, что проводниками его были тамошние казаки, хорошо знающие свои места» [146, с. 250].
Так утверждает Малая Энциклопедия "Украинское казачество" — академическое издание, в редакционную коллегию которого входило восемь докторов исторических наук и несколько других ученых. Нравится нам или нет, но первое письменное упоминание украинских казаков приходится на 1489 год и касается Подольской земли. А поскольку все эти казацкие поселения еще с 1421 года опекал украинский князь Василий Красный Галицкий (Острожский), многие из которых сам и основал, то понятно, что первые казаки появились на Подолье и датой их появления следует считать 1421 год. Хотя, конечно, признаки украинского казачества как явления находим в среде украинцев на юге нашего государства значительно раньше.
Как сообщает та же Малая Энциклопедия «Украинское казачество»: «В словаре половецкого языка (1303) это слово (казак. — В.Б.) трактовалось как «страж, конвоир». Такие казаки занимались охранной службой в пограничных местностях., охраняли купеческие караваны... Слово «казак» у украинского народа приобрело значение лично свободного, мужественного и храброго человека, независимого от официальных властей, защитника Украины и защитника православной веры» [146, с. 250].
Именно такими людьми и были 12 тысяч поселенцев. А еще не меньше свободных людей оставил украинский князь Василий Красный Галицкий (Острожский) в пограничных поселениях вдоль Днестра от Каменца (Подольского) до Качебиева (Одессы).
Так, в 1421 году на украинской земле появились первые казаки.
И, напоследок, небольшое объяснение действий украинских князя Василия Красного в 1421 году. Под давлением Папского престола, по просьбе византийского императора Мануила II, английский король Генрих V согласился после Констанцского Собора 1414-1418 годов возглавить Крестовый поход католической Европы против Османской империи, которая в тот год (1421) переживала тяжелую смуту из-за смерти Султана Магомета I. Византийский император в 1402 году лично посетил Англию (и не только), где встречался с королем Генрихом IV и просил помощи против Османов. Взамен пообещал объединение обеих ветвей христианских церквей, что и было подтверждено в 1418 году на Констанцском Соборе.
Генрих V (Король Англии)
21 марта 1413 — 31 августа 1422
(Изображения нет в книге - добавил Старий Друже)
Миссия Бургундского рыцаря в 1421 году заключалась в согласовании окончательных деталей операции и установлении первоочередных задач для каждого властителя государства. Поэтому Гилльбер де Ланноа, имея письма английского и французского королей ко всем монархам Европы, посетил всех князей так называемых курфюрств Германской империи, которых он вместе с епископствами насчитал шестнадцать, а также Тевтонский орден, Польское королевство, Великое Литовско-Руськое княжество, Русь (Украину), Валахию и Византийскую империю.
Руськие князья после Констанцского Собора 1418 г. имели определенные обязательства перед европейскими союзниками. А поскольку Османская империя к тому времени вышла на реку Дунай и Западное побережье Черного моря, разгромив болгарские царства: Тырновское (1393) и Видинское (1396), то понятно, что и Витовт, и Федор, как Великие князья союзных народов, были обязаны знать, что происходило на южной границе их государства и их земли.
Вот почему мы видим передислокацию большого количества руських (украинских) людей и построение крепостей и села Балабки на землях Причерноморья. Бургундский рыцарь в 1421 году вел речь о 12 тысячах «строителей», следовательно, мужчин. Не будем ничего придумывать.
Вот обычный подсчет (на здравый смысл) переселенцев князя Василия Красного Галицкого.
Держать военных людей на пограничье надо было целый год, и, конечно, они должны быть специалистами: разведчиками, таможенниками, воинами, хозяйственниками, скотоводами, крестьянами, торговцами и т.д. Люди обживались на новом месте, заводили семьи. То есть, через год-два в том Причерноморье проживало не менее 30-40 тысяч человек.
А поскольку столицей Подольского княжества, где жил лично князь Василий Красный Острожский (Галицкий), был Каменец на реке Смотрич и речь шла о предстоящих военных действиях, то понятно, что существовала постоянная связь между крепостями Причерноморья и ставкой украинского князя - Каменцем (Подольским). Итак, между Каменцем на реке Смотрич и крепостями Караулом и Качебием Причерноморья были восстановлены древние левобережные поселения русичей и построены новые. Вот их возможен условный ряд в современном списке:
Каменец - Ушица (Старая) - Рудковцы - Могилев (Подольский) - Ямполь - Каменка - Рыбница - Дубосары - Тирасполь - Днестровские Маяки – Овидиополь – Одесса. А между ними десятки сторожевых башен, поддерживавших видимую связь. Вот о чем свидетельствуют давние воспоминания Бургундского рыцаря Гилльбера де Ланноа за 1421 год. Конечно, «хуторянскими невеждами» эти факты не учитываются. Но это уже другое дело, о чем сейчас речь не идет.
Итак, подытожим.
Руський (украинский) князь Василий Красный Галицкий (Острожский) принадлежал к лучшим государственникам Украины. Проживал в 1390-1462 годах. Поскольку политика и поступки его имели ярко выраженный проукраинский характер (Подольский князь 1411-1423 годов; участник Констанцского Собора 1418 года; основатель южных крепостей и поселений Караул, Качебиев, Черный Град, Маяк, Балабка и т.д.; Виленский староста 1425 - 1432 годов; многократный государственный посол; активный деятель проруськой партии, а с 1440 года ее глава), поэтому понятно, что польские и российские историки не могли его подавать как руського (украинского) князя. Подавали как иностранного наемника — Гедигольда. Но как бы ни скрывали, но правда о Василии Красном — Великом руськом (украинском) князе — прорвалась к украинцам.
4. На руинах польских мифов
С династией князей Острожских на протяжении веков происходили, как и с династией князей Галицких, значительные пертурбации. Но поскольку эта княжеская династия жила и действовала в гораздо более близкие к нам времена, то понятно, что московским национал-шовинистам приходилось гораздо труднее фальсифицировать их деятельность и поступки. Многие из них вообще не подвергались фальсификации, тогда это либо замалчивалось, либо приписывалось другим историческим лицам, которых придумывали. Главной задачей московских национал-шовинистов было навязать украинцам мнение, что у них никогда не было самостоятельного государства без «великороссов», что они на это неспособны, неорганизованны, и «там, где два украинца, там три гетмана». То есть они — бестолковые. Нам так долго вбивали в головы эту несуразность, что многие из наших поверили в нее и скопом «полезли на должности» в новейшие времена. Желали утвердиться...
Московиты еще в прошлые века понимали, что княжеский род Острожских, а, по сути, Галицких, слишком возвышается над всей украинской массой, и с этим надо что-то делать. Но не успели – началась так называемая революция – переворот.
Отметим: возвышение рода Острожских произошло не потому, что в среде украинцев в давние времена не было великих людей. Нет! Так случилось потому, что московские национал-шовинисты скрывали от нас гениальных предков: Юрия Дрогобыча, Павла Русина, Станислава Ореховского, Ипатия Потия, Елисея Плетенецкого, Захария Копистенского, Памва Беринду, братьев Зизаниев, Иова Борецкого, Смотрицких, Касьяна Саковича, Петра Могилу, святого Иллариона и десятки других.
Нам навязывали вымышленных: Александра Невского, Дмитрия Донского. Мы вынуждены были обезьянничать. Некоторые обезьянничают до сих пор.
Если обратимся к работе первого ректора Киевского университета профессора Михаила Максимовича «Письма о князьях Острожских...» издания 1866 года, то ученый даже не сомневался, что княжеский род Острожских принадлежал к древнему Киевскому роду князей Рюриковичей. Речь у него шла только о том, к какой ветви этого рода Острожские принадлежали.
Хотя и этот вопрос в середине XIX века был искусственным и подброшен российскими национал-шовинистами в науку, чтобы совершить раздор и спровоцировать лишние сомнения. Польские и литовские хронисты и украинские княжеские роды XIV–XVI веков очень хорошо знали родословные руських князей, когда устанавливали их верховенство и взаимозависимость.
Профессор Михаил Максимович писал:
«Прежде всего, разумеется, предлежит вопрос генеалогический: от какой отросли Владимирова (Святого. — В.Б.) племени произошѐл род князей Острожских?.. Галицкий король Даниил Романович назван предком князей Острожских...» [23, с. 2–3].
Ни один украинский историк царских времен, включая профессора Михаила Грушевского, не подвергал сомнениям происхождения княжеского рода Острожских из династии Рюриковичей.
Но шли времена, крепла советская власть, а князья Острожские все больше становились украинскими национальными героями, которые в трудные времена польского засилья возглавляли народ и выступали против оккупантов. Главное, что одновременно они возглавляли украинский народ в лютом противостоянии татарской Московии, Крымскому ханству и Османской империи. А это полностью противоречило московской государственной шовинистической доктрине, что у украинцев никогда не было своего государства, не умели его защищать и вообще не способны к созданию государства и борьбе за государство. Такие национальные герои, как гетман Выговский, Петлюра, Болбочан, Махно, Тютюнник, Бандера, Шухевич, Василий Кук и сотни других под давлением российской советской системы стали изменниками и предателями украинского народа. Такая искривленная московская логика.
Свои, московские, предатели, такие как Александр Невский, Дмитрий Донской, предавшие существующие в те времена власти, становились российскими национальными героями, а украинские, казахские, грузинские люди за подобные поступки становились изгоями своей нации. Москва в советское время вела себя агрессивно, как никогда.
Ярким примером того, как под давлением московской идеологической машины некоторые украинские историки в последнее время резко меняли свое видение генеалогического происхождения правящих княжеских родов, является профессор (доктор исторических наук) Наталья Яковенко. Если мы обратимся к ее труду «Украинская шляхта с конца XIV до середины XVII в.», опубликованной в Киеве в 1993 году, и сравним с аналогичным трудом 2008 года издания, то вдруг увидим, что госпожа профессор изменила мнение и написала следующее: «Автор (то есть профессор Н. Н. Яковенко (В. Б.) не поддерживает гипотезы о происхождении князей Острожских из династии Рюриковичей, о чем подробнее см. дальше» [139, с. 88].
Но как «не смотрел дальше», а поиски истины у профессора найти не удалось. Она описала проблему так: «...приблизительно с середины XIX века и до начала Второй мировой войны шла длительная научная полемика, которая, в почве вещи, так и осталась незавершенной. В центре ее стоял вопрос о происхождении самых мощных княжеских родов Волыни: Острожских, Заславских, Збаражских, Вишневецких и Четвертинских... Темный характер письменных и сфрагистических источников конца XIII — первой половины XIV века, куда уходят корни украинских князей... открывали широкое поле для разнотолков и противоположных выводов. Речь ведь шла о том, признавать ли связь могущественных княжеских ответвлений с домом Рюриковичей и тем самым утвердить непрерывность династической традиции в Украине-Руси... или доказывать, что эта традиция была прервана... к первой версии склонялись не только российские ученые, но такой авторитетный специалист, как Юзеф Вольф, немец по происхождению, подозревать которого в пророссийской тенденциозности нет оснований. Возражения, которые по уровню аргументации не уступали Вольфовым выводам, было сформулировано спустя почти 20 лет после выхода в свет его книги. Речь идет о первой из статей Юзефа Пузины, которая вышла в свет в 1911 году во Львове и сразу вызвала острую научную полемику. В итоге же, по моему мнению, преимущество над оппонентами получил Пузина... Определяя правоту конкретных доказательств (которых нет. — В.Б.) и общих соображений Пузины, можно согласиться с его концепцией происхождения дискуссионных волынских родов» [139, с. 91-92].
Kniaziowie litewsko-ruscy od końca czternastego wieku. Wolff Józef (1852–1900)
O pochodzeniu kniazia Fedka Nieswiezkiego. Józef Puzyna (1878 - 1949)
(Изображения нет в книге - добавил Старий Друже)
Так профессор Наталья Яковенко изменила свой взгляд на «происхождение самых мощных княжеских родов Волыни». Теперь они «по происхождению» принадлежат к «Князьям Гедиминовичам». Что и подтверждают приведенные профессором в книге схемы (с. 306 и далее).
Следует отметить, что исследовательницу совсем не заинтересовало мнение украинских историков того времени. Хотя бы Михаила Грушевского, который в те годы жил и работал.
Теперь становится понятно, почему министр образования во времена Януковича - Дима Табачник - именно этому профессору собирался поручить написать учебник «История Украины». Они оба были людьми, «подозревать которых в пророссийской тенденциозности нет оснований». Оба – не россияне «по происхождению».
В случае принятия «концепции» госпожи Натальи Яковенко, кардинально решается украинский вопрос о нашем так называемом «безалаберном» существовании в прошлом. То есть народ, не имея национальных лидеров-поводырей в XIV-XVI веках, не имел права на существование. Вопрос для Москвы решен до конца. Не надо выискивать какие-либо детали: существование непонятных, вымышленных украинских князей, приписывание им заверенных исторических фактов и т.п.
Но проблема даже не в этом. Дело в том, что эти, достаточно-
таки умные профессора уже в независимой Украине создают свои мощные школы и пропагандируют эти и подобные взгляды среди молодежи. И эта дилемма не волнует украинское общество и власть.
Но поскольку украинская научная мысль пока не поддерживает эту гипотезу, о чем свидетельствуют труды других ученых, то стоит поговорить и о вымышленных князьях, заброшенных в нашу историю. Таковы мифы и фальшивки о Федоре (Федько) Несвижском и его деятельности на Подолье в 1430–1438 годах.
Еще раз напоминаю читателям: главной задачей польских историков ХV–ХVІІІ веков было оправдание захвата украинских земель Польской Короной на протяжении ХІV–ХVІІІ веков.
Когда с XVII века на смену полякам явились московиты, они действовали так же. При этом они в своей доказательной базе сохранили все главные выдумки поляков. Сегодня эти фантазии можно приписать авторам только благодаря времени их появления. Самое страшное, что украинские ученые до сих пор не отвергли имперские, шовинистические подходы к трактовке нашей исторической науки. Пора это сделать.
Мы уже объясняли, как Польская Корона в 1340 году завоевала Львов и Галицию. Во времена руського (украинского) князя Федора Даниловича после смерти Великого Литовско-Руського князя Витовта поляки в 1430-х годах военными действиями захватили Каменец и Подолье (Западное). Остальное Подолье удалось отвоевать.
Понятно, что поляки были заинтересованы выдать свои действия, захватив упомянутые земли в 1430–1434 годах, законными и правомерными. Поэтому во что бы то ни стало нужно было показать, что Подолье к 1430-му уже принадлежало Польской Короне. Так появился вымысел о передаче этого края польскому королю Ягайлу в 1394 году. Мол, Великий Литовско-Руський князь Витовт в 1394 году добровольно отобрал Подольское княжество у литовских князей Кориатовичей и передал Польше. Обратим внимание: российские и польские историки постоянно забывали, что Великое княжество состояло из двух разных по возможностям частей. И руськая (украинская) часть была доминирующей – составляла 80%. И в те годы в Великом княжестве существовал титул Великого Руського князя, которым был Федор Острожский. Именно этот титул позже присвоили князю Свидригайло. Это давало большие права и налагало не меньшие обязанности. Такое не вызывает сомнений.
Не забывайте, что преимущественно руськие (православные) князья уже в то время провозгласили Витовта королем (остров Салин на р. Мемель), и именно они привели Витовта к власти в 1392 году. Поэтому не вызывает сомнения, что Великий Руський князь Федор Острожский, за полную поддержку Витовта, требовал возвращения Подольского княжества роду Галицких князей.
Без сомнения, князья Витовт и Федор еще в те времена договорились породниться своими детьми (Василий и Агафья). А поскольку князю Василию было только 4–5 лет, то Подольским княжеством сначала владел Великий князь Витовт, а достигнув совершеннолетия, Василий Красный, потом его братья (двоюродные) Петр и Иван. В конце долгой борьбы за этот край возглавлял сын Федора Даниловича — Федор Федорович, которого величают и Федором Несвижским, и Федором Подольским. Но что интересно: подавляющее большинство земель Подолья (кроме западных — королевских) в ХV–ХVІ веках принадлежали княжеским родам Острожских. И именно эти династии строили и обороняли упомянутые территории. Хотя нас убеждают в ином.
Именно о таком положении вещей сегодня нужно говорить. И не забывать, что Великий князь Витовт всегда защищал свои интересы и вынужден был стоять на стороне руських князей, которые в Великом княжестве составляли подавляющее большинство. Не будем на этот счет приводить много цитат. Напомним только о письме Витовта к Ягайло от 8 мая 1429 года, где «От жалоб Витовт переходит к угрозам: если Полякам угодно считать Литву (и Русь. — В.Б.) зависим(ыми) и Литовцев (и русичей. — В. А.). Б.) чем-то вроде рабов, никто им не препятствует делать это, но пусть они подумают сначала о грозных последствиях такого отношения...» [21, с. 346-347].
Поэтому, само собой, после смерти Витовта (и еще до нее) поляки делали все, чтобы захватить Великое Литовско-Руськое княжество и поглотить его земли. Точно так сегодня поступает Московия, отрицая возможность самого существования украинского государства и придумывая разные Малороссии и Новороссии.
Великое Литовско-Руськое княжество, «...бывшее(ее) вполне независимым государством, в глазах Поляков потерял(о) право на самостоятельную политическую жизнь, и попытка Витовта надеть на себя корону разбилась о сопротивление Польши. В самых мотивах отказа было нечто крайне оскорбительное для национального чувства Литовцев и Русских (в те времена еще не существовало «русских», были только русичи, русины)...» [21, с. 346].
Разразилась яростная война между поляками и преимущественно русичами за захваченное Западное Подолье и за Великое Литовско-Руськое княжество, которая, то затихая, то восстанавливаясь, тянулась до отравления Великого Литовского князя-католика, ставленника Польши - Сигизмунда, в 1440 году.
В этой главе не будем пересказывать ход давней борьбы. Это историками давно сделано, хотя полностью в пропольском духе. Наша задача – привлечь внимание к руководителю сопротивления на Подолье — Федору Острожскому — сыну князя Федора Даниловича, которого понятно зачем величают то Федором Несвижским (Федор Корибутович Несвицкий), то Федором (Федькой) Подольским.
Мы достоверно знаем из летописей, что Подольская земля сначала принадлежала Великому Киевскому княжеству, а позже — Великому Галицко-Волынскому княжеству. То есть род руських (украинских) князей Галицких-Острожских был владыкой того края с X века новой эры.
Польские историки-хронисты, как и позже московские, описывая
исторические события, имели конкретную государственную задачу подвести законную базу под завоевание и захват украинских земель. Поэтому вполне понятно ход этих псевдо-летописцев использовать старинные европейские источники и подать имена руських (украинских) князей в несвойственном иностранном звучании. Возможно, на первых порах такое делалось без злого умысла. Но позже эти действия стали умышленными. Ибо за иностранным именем сознательно скрывали князя украинского происхождения. Так вместо князя Василия Красного Острожского – появился князь Гедигольд, вместо князя Петра – Петр Монтигердович, князя Ивана – Иван Довгирд. Понимая, что иностранцы Иванами быть не могут, начали руського князя Ивана выдавать за поляка Ежи.
Мы бы, наверное, никогда и не узнали о той польской фальсификации, но московиты, издавая воспоминания посла английского и французского королей рыцаря Гилльбера де Ланноа, кое-где текст перевели достоверно.
И вдруг случилась большая неожиданность: среди «руських рыцарей» на обеде у «руського князя и княжны», не имевших ни одного наемника среди своих воинов, — присутствует некий Гедигольд. И не просто присутствует, он князь, который на том обеде нарушил этикет. А князей с таким украинским именем история не знает. Так в чем дело?
Становится понятно, что в этом эпизоде есть польско-московская фальшь. Они таким образом утаили род князей Острожских (Галицких) — настоящих властителей Подолья. Ибо скажите, пожалуйста, какое право имел польский король Ягайло в 1430 году завоевывать и присоединять к Польской Короне Подолье без согласия его законных властителей князей Острожских?
Вот поэтому и набросали в историю целую кучу лжи. Здесь и выдумки о Гедигольде, Монтигердовиче, Довгирде, Федоре Несвижском и прочем. Среди запущенных фальшивок - фантазии о владении польским королем Ягайло Подольем в 1394-1411 годах. Надо было предоставить хоть какое-то (кощунственное) право Ягайло захватывать ту землю.
Следует отметить: хотя имперской историографии категорически запрещали исследовать и обнародовать какие-либо факты тех далеких времен, но украинские историки под тем или иным видом находили щели и докапывались до истины. По сути, наши ученые, классики и рядовые давно уже опровергли факт владения Подольем польским королем Ягайло. Но никому из них не разрешили сделать такой официальный вывод.
Разрешили опровергнуть только отдельные факты. Поэтому мы до сих пор «поем» московско-польскую «песню» о владении Ягайло Подольем в 1394–1411 годах. Изучим этот вопрос более придирчиво.
Эту тему в свое время исследовали многие украинские историки. Среди них: М. Молчановский, Ефим Сицинский, Михаил Грушевский, Виталий Михайловский, на труды которых мы и будем опираться.
Вот как описал поход Витовта на Подолье Ефим Сицинский: «Витовт осенью 1393 г. двинулся на Подолье с Северо-Востока (Киева. — В.Б.), и первым делом подошел к Брацлаву, взял его, затем взял Соколец, значительный тогда город на Буге (теперь село Соколец на Брацлавщине), а затем пошел на столицу Подолья - Каменец. Подошел он к Каменцу ночью, а на другой день взял его...
Далее Витовт добыл другие подольские города: Смотрич, Скалу и Червоногород. Это было осенью 1393 года» [151, с. 56].
По Ю. Сицинскому, Подольем тогда правил Федор Кориатович, который, по сути, не признавал Витовта и, узнав о походе того, «обсадил подольские города Волохами (молдавский князь Роман был его сообщником) и венгерским войском, которое прислал ему венгерский король Жигимонт, — а сам отправился на Венгрию... В Венгрии он имел давние связи и получил там город Мукачев с окрестностями...» [151, с. 55-5б].
Как видим, Федор Кориатович не мог быть Федором Несвижским, который после 1430 года возглавлял борьбу православного люда, прежде всего подолян, с нашествием католической Польши на Подолье в 1430-1434 годах. Поэтому Ефим Сицинский и пишет, что Федор Кориатович умер в Мукачево в 1414 году.
Двигаемся дальше. Вот как Русько-литовская летопись рассказывает о передаче Подолья Витовта Ягайло:
«Великий князь литовский Витовт получил Подолье... и никто ему ни с какой стороны не помогал. Тогда король Ягайло стал просить Витовта, говоря: «Милый брат! дал тебе Бог добыть Подольскую землю, соверши мне ту честь — дай мне Подольскую землю». Как говорит Кромер, Витовт вынужден был пойти на компромисс и признать, что он получил Подолье от Ягайло, как ленное пожалование» [151, с. 65-66].
И Витовт якобы после этого передал Польше Западное Подолье, а «Восточное Подолье (Брацлав, Винницу, Соколец, Кременец) князю Корибуту — Дмитрию Ольгердовичу, это известие опирается на отождествление сына Корибута Федора с Федькой Несвижским, что будто бы был 30-х годах XV в. и называл те волости своей родиной. «Но то отождествление очень неуверенное, а значит, и известие о передаче Восточного Подолья Корибуту мыльное» (так заявлял Михаил Грушевский. — В.Б.)» [151, с. 66].
Ягайло якобы в 1395 году передал Подольскую землю какому-то Спитку из Мельштина, как княжество. Хотя Спитко князем не был, так что, по законам тех времен, владеть Подольским княжеством не мог. Это явление у польских хронистов объяснений не имеет.
Спитко из Мельштина в 1399 году погиб в битве на реке Ворскле, и Подольская земля оказалась в руках литовского князя Свидригайла, которую вскоре у него Витовт и Ягайло отобрали. После этого якобы Ягайло лично владел Подольем, но его наместники неизвестны. А сам Ягайло, конечно, на Подолье не жил. Действительно интересно: «Ягайло, чтобы удовлетворить Поляков, в июне 1395 г. передал свои права на Западное Подолье польскому вельможе... Спитку из Мельштина воеводе Краковскому, и выдал ему грамоту от 13 VI в 1395 г.» [151, с. 67].
И ничего, что впервые та грамота опубликована в Кракове в 1882 году, в московские времена владения Польшей.
Притом в грамоте Спитку говорится, что «Восточное Подолье – округа Межибожа, Божского и Винницы со всеми их принадлежностями и правами задерживаем для себя (т.е. Ягайло) и для своих преемников» [151, с. 67].
Вот такой хитрый документ. Еще Ефим Сицинский указал на существующие в грамотах и летописях анекдотические разногласия. Послушаем:
«Русько-литовская летопись говорит, что Ягайло заложил Западное Подолье Спитку в 20 тысячах, — выходит какое-то противоречие с грамотой...» Ибо она свидетельствует, что «...дает ему (Спитку. — В.Б.) и детям его и наследникам в вечное и бесспорное владение — Западное Подолье с замками Каменцем, Смотричем, Бакотой, Скалой и Червоноградом, со всеми городами, общинами, укреплениями, пригородами, уездами, селами, имениями, собственностями, переписями, доходами постоянными и случайными, приплодами, полями, степями культурными и некультурными, — на полном праве княжеским, которым пользуются другие князья Литвы и Руси» [151, с. 67].
Продолжим эту тему:
«Из той же грамоты Ягайло Спитку еще появляется одно противоречие или неясность по этому вопросу. Кто распоряжался Восточным Подольем, после того, как все Подолье перешло к Витовту: по летописному повествованию, о передаче Западного Подолья Ягайло, получалось, что Восточное Подолье оставалось за Витовтом, а по грамоте Ягайло Спитку выходит, что Восточная часть Подольской земли осталась за Ягайло...
По смыслу вышеупомянутой грамоты Ягайло 1395 г(ода) выходит, что Спитко получил Западное Подолье, как Литовский лен, и стал из этого лена литовским вассалом» [151, с. 68].
То есть, согласно грамоте польского короля Ягайло Спитку от 13 июня 1395 года, Западное Подолье было землей Великого Литовско-Руського княжества и Спитку она была предоставлена за деньги на определенное время - до совершеннолетия Василия Красного Острожского и дочери Витовта - княгини Агафии. Никакого прямого владения Подольем, как видим, с 1394 по 1402 год не зафиксировано. Хотя понятно, что историки царских времен таких выводов делать не могли.
А предоставление земельных владений на Подолье с 1402 по 1411 год не является свидетельством личного владения этим краем Ягайло. Это были привычные для всего королевства и Великого княжества королевские документы.
Вот такие фальшивки приходится опровергать.
5. Брат Василия Красного - Федор
По родословным династии князей Острожских, братья Федор и Василий родились у одних родителей - Федора и Агафьи. Федор был старше на несколько лет брата. Есть все основания полагать, что братья где-то в 1398-1405 годах учились в Карловом (Пражском) университете.
Посол английского и французского королей Гилльбер де Ланноа, посетив в 1421 году Великое Литовско-Руськое княжество, более или менее открыто писал о руськом князе Гедигольде — Василии Красном и только намеком вспомнил о Федоре. Послушаем:
«84. Тоже... Впрочем, он (Витовт. — В. Б.) также сказал мне, что не следует переезжать через Дунай, потому что по всей Турции была война после смерти императора. Он (Витовт. — В.Б.) был в союзе с государями польским и татарским против венгерского короля (2). От золота и серебра я отказался и возвратил ему оное, потому что в это время [и в этот час] он был в союзе с гусситами, против нашей веры...» [8, с. 38].
Примечание 2 объясняет:
“Венгерским королем был Сигизмунд I, император германский (император “Священной Римской империи”. — В.Б.) и (с 1419) король Богемский. Причиной раздора между Витовтом и Сигизмундом было то обстоятельство, “что Витовт поддерживал гусситов” [8, с. 38].
Так вот: руськими (украинскими) войсками с весны 1421 года, после подписания союзного договора между Великим Литовско-Руським княжеством и гуситской Богемией «в Воронах на Меречи» в начале 1421 года, командовал Федор (Федорович) Острожский.
Послушаем еще раз Наталью Яковенко:
«Громче была судьба Федька Федоровича, который с 1422 по 1438 год под именем «Фредерика, князя руського» активно участвовал в гуситских войнах в Чехии. Женился там и, приняв «обычаи чешские», домой, очевидно, не возвращался. Под 1460 годом есть упоминание о его сыне Вацлаве («Вацлав-Фридерик, князь из Острога»)…» [139, с. 94].
Но, как видим, уважаемая госпожа профессор ошибалась.
По свидетельству Гилльбера де Ланноа, военное участие руських (украинских) дружин на стороне гуситов началось весной 1421 года. При этом обратим внимание: между чехами и доверенным лицом Великого князя Витовта был подписан союзный договор «в Воронах на Меречи», то есть в Чехии. Конечно, сам Великий князь Витовт или глава руських князей Федор (Данилович) не ездили в Чехию заключать это соглашение. Итак, договор по поручению Великих князей, скорее всего, подписал князь Федор (Федорович) Острожский.
Но, как пишет профессор О. Русина: «Активное противодействие императора (Сигизмунда. — В.Б.) заставило Витовта отказаться от действенного участия в чешских делах, вместо этого цесарь (Сигизмунд. — В.Б.) выдвинул план его (Витовта. — В.Б.) коронации, который приобрел значение политического факта на съезде монархов в Луцке (1429 г.)» [44, с. 222].
Поэтому все же Федор (Федорович) Острожский до 1429 г. со своим войском был отозван из Чехии (Богемии), что является неоспоримым фактом. Следует полагать, что и Великий Руський князь Федор (Данилович) Острожский вынужденно или добровольно поддержал Витовта в этом вопросе.
Итак, к 1430 году, то есть до смерти Витовта, Федор Острожский (младший) вместе со значительным военным контингентом вернулся на Волынь и Подолье. Понятно, что ни Федор Острожский (отец), ни староста Вильны Василий Красный Острожский не были заинтересованы перед смертью Витовта распускать эту мощную милитаристскую силу. Тем более, что Витовту было около 80 лет, а поляки все время настаивали на включении Великого Литовско-Руського княжества в Польшу.
Чтобы та военная армада, примерно 10-20 тысяч человек, не бросалась в глаза, ее по приказу Витовта и Федора Острожского (старшего) направили на юг Подолья. Это очень испугало поляков и католический клир, которые как огня боялись возрождения руського (украинского) государства. Не забывайте, что военная сила была совершенно православной и в Богемии (Чехии) победоносно противостояла католикам.
Появление на юге Подолья армии русичей во главе с сыном Великого Руського князя Федором Федоровичем и возрождение Великого Руського княжества союзного Великому Литовскому княжеству и толкнули поляков и Ягайло на военный захват столицы Подолья — Каменца и введение войска на прилегающие территории. Тем более что новый Великий князь Великого Литовско-Руського княжества Свидригайло на первых порах декларировал проруськую позицию. Так началось очередное украино-польское противостояние. Если на территории Великого княжества оно имело преимущественно государственный характер и его возглавлял Великий князь Свидригайло, то на Подолье война приобрела чисто освободительные черты: православные русичи (украинцы) боролись против католиков-поляков, выступавших с захватническими лозунгами. Вот почему более поздним польским историкам-хронистам понадобились основания-оправдание той оккупационной войны.
Не может быть никаких сомнений, что сопротивление полякам мог возглавлять только хозяин той земли — князь-русич. За католическим родом литовского князя Федора Корибута подольский свободный православный народ никогда бы не пошел.
Тем более, что есть вполне достоверные польские источники, утверждающие, что с 1411 по 1430 год Подольская земля принадлежала князьям Гедигольду — Василию Красному Острожскому, князю Петру Монтигердовичу — Петру Острожскому и Ивану Довгирду — Ивану Острожскому.
Автор предлагает исследовать вопрос — кто же возглавлял сопротивление полякам на Подолье на протяжении 1430–1440 годов: будь то литвин Федор Несвижский со своим родом Корибутовичей или украинский князь Федор Острожский (Галицкий) со своим руським родом?
Вот как в труде Ефима Сицина «Подолье под властью Литвы», 2009 года переиздания, рассказывают о Федоре Несвижском и его роде Корибутовичей:
«Корибут – Дмитрий Ольгердович (ок. 1358/1359 – после 1404) – князь Новгород-Северский, князь Черниговский. Сын великого князя литовского Ольгерда и Ульяны Тверской. Проводил независимую политику, долгое время не признавал власти своего брата Ягайло только в 1386 г. присягнул ему на верность, однако действовал самостоятельно до 1393 г. Был также князем Збаражским, брацлавским и винницким (хотя титулов двух последних в XIV веке не существовало. — В.Б.). Его супругой была дочь князя Олега Рязанского Анастасия. У него было три сына (Жигимонт, Федор (Федько Несвицкий), Иван), и двое дочерей (Елена, Мария)...
Федор (Федько) Несвижский (Несвицкий) (ум. 1.09.1435 или 1442) - князь кременецкий (1432-1435). подольский (1432-1434), несвицкий (1435 - ок. 1442), сын Корибута - Дмитрия Ольгердовича. В войне Свидригайло с Польшей поддержал первого. Недовольство политическим курсом литовского правителя повлекло за собой, что в сентябре 1434 г. Федор перешел на сторону новоизбранного польского короля Владислава (сын Ягайло), за что получил в пожизненное владение Брацлав, Винницу, Соколец, Хмельник, Кременец и Збараж. Однако вскоре примирился со Свидригайлом и участвовал в битве под Вилькомиром (Побайском) 1 сентября 1435 г.
По одним данным, погиб в битве, по другим — попал в плен и пробыл в заключении до гибели Сигизмунда Кейстутовича...» [151, с. 139-140].
Автор хотел бы обратить внимание читателей на тот факт, что польские хронисты и московские дьяки (историки) еще с давних времен, вероятно, на всякий случай, зафиксировали у Великих Литовских князей много детей, особенно по мужской линии. Так, у князя Гедимина зафиксировано 8 (восемь) сыновей, у Ольгерда - 12 (двенадцать) сыновей, в то время как у Великих Руських князей в ту пору (конец XIII-го - XIV века) историки фиксируют:
у Юрия Галицкого (1262-1308) - трое сыновей,
Андрея Галицкого (1286-1323) - нет сыновей,
Лев II Галицкий (1287-1323) - нет сыновей,
Даниил Острожский (1323–1376) — (По М. Максимовичу,
1866 год) - трое сыновей.
Очень интересная и странная ситуация. Объяснений этой головоломки в исторической науке нет. Хотелось бы отметить и следующее: Большая Советская Энциклопедия (третье издание) четко зафиксировала, что после 1239 года Черниговское княжество перестало существовать.
«В 1239 г. Чернигов был взят и сожжен монголо-татарами. Вскоре Черниговское к(няжество) перестало существовать...» [25, т. 29, с. 87].
Еще интереснее дальше. По той же Большой Советской Энциклопедии (третье издание), «Во 2-й пол(овине) 14–15 вв. Новгород-Северский был одним из уделов Великого княжества Литовского» [25, т. 23, с. 157].
В исторических источниках нет ни одного упоминания о существовании в те века какого-либо Черниговского княжества.
(Изображения нет в книге - добавил Старий Друже)
Однако есть упоминание между 1323-1340 годами о «большом городе Сивер», который именно в те годы принадлежал к «Львовскому королевству» согласно «Книге знаний обо всех королевствах...».
Когда историки говорят о черниговских князьях XIV–XV веков, они сознательно добавляют к исторической науке «довески лжи».
Обратим внимание: одновременно с «Севером», по «Книге знаний...», к Львовскому королевству принадлежали «Киев и Пинск». Надо полагать, что и промежуточные земли между приведенными «большими городами» Севером, Пинском и Киевом в 1323–1340 годах принадлежали к владениям Великого Галицко-Волынского князя Дмитрия Юрьевича Галицкого. Поэтому не возникает сомнения, что Чернигов, если он в те годы существовал как поселение, тоже принадлежал к «Львовскому королевству». Итак, управлялся князьями Галицкими.
Не стоит сегодня определять, какому именно князю из рода Галицких принадлежал как удел в XIV-XV веках "большой город Сивер" и как зовут того князя. Княжеский род Даниила Галицкого был очень мощным. У князя Дмитрия Юрьевича с супругой за многие годы совместной жизни, разумеется, был не один сын Даниил. Да и у князя «Данила из Острога» было как минимум пять сыновей.
Мы совсем не говорим об их судьбе. Сознательно умалчиваем. Москва велела. Но когда-нибудь с этим надо покончить.
Что интересно, вторым сыном «Данила из Острога» был Дмитрий, проживший на свете не менее 50 (пятидесяти) лет, и именно в те времена, когда топтал землю так называемый «Корибут — Дмитрий Ольгердович». О детях и роде этого украинского (руського) князя в истории практически нет ни слова. Таких князей и княгинь можем упомянуть не один десяток.
Так писалась украинская история.
До сих пор в ней не все хорошо — слишком много враждебных «довесков лжи».
Но вернемся к княжескому роду Галицких (Острожских). Если мы определились с пятым сыном князя Федора — Василием Красным (Гедигольдом), когда он где-то 1390 года рождения, и отцу (Федору Даниловичу) в то время исполнилось 30 (тридцать) лет, то третий сын Федор, вероятно, был на 3 –5 лет старше и родился в 1385–1386 годах. То есть в 1421 году ему было 35 лет, что лишний раз свидетельствует о возможном обучении братьев Федора и Василия в 1398-1405 годах в Карловом (Пражском) университете. Оба князя были известны западной правящей элите задолго до Констанцского Собора 1414-1418 годов.
Видимо, князь Федор (Данилович) еще с юных лет готовил сына Федора к военной карьере, а сына Василия — к дипломатической. И хотя московские власти в XIX веке табуировали имена десятков украинских князей, в частности князя Федора (Федоровича), однако о князе Василии Красном кое-что прорвалось на свет. Так, первый ректор Киевского университета профессор Михаил Максимович в своих «Письмах о князьях Острожских к графине А.Д. Блудовой» отмечал:
«Сыновей у Федора Даниловича было два, Василий и Даниил. Первый из них у современников прозывался Василием Красным. В то время как достославный отец его отражал военные нападки Поляков на Русския земли государства Литовского, Василий Красный противодействовал дипломатическим притязаниям Польши на целое государство Литовское, которые в ХV-м веке усилились чрезмерно, взамен притупившегося оружия. На этом дипломатическом поприще и прославился он еще в 1431 году, в Вильно, при избрании Свидригайла, и в переговорах, при осаде Луцка. Спустя 15 лет, при новом великом князе, Казимире Ягелловиче, Василий Острожский особенно настаивал на отказе его от Польской короны, с чем и был послан на Петриковский сейм. Хотя ж в следующем 1447 году этот великий князь Литовский согласился быть вместе и королем Польским, но с тем условием, чтобы поляки отказались навсегда от своих притязаний на Волынь и Подолье» [23, с. 13-14].
Как видим, в середине XIX века в Российской империи разрешалось вести разговор о двух сыновьях князя Федора Даниловича. И если бы европейская история не зафиксировала фигуру князя Федора (Федоровича) Острожского в гуситском движении в Чехии, то понятно, что Московия никогда не позволила бы вспоминать этого человека вообще.
Интересно отметить: профессор М. Максимович в 60-е годы XIX века знал гораздо больше о роде князей Острожских, чем нам сообщил. Так он знал о едином княжеском роде Острожских-Галицких, потому и писал следующее:
«В своем городе Остроге князь Василий поставил большую каменную ограду, которой остатки и сейчас еще видны. Он также укрепил и другие города свои, Заславль и Дубно. Ему предписывают и сооружение в Остроге великолепной церкви Богоявленской. Впрочем, уцелевшие на ее опустелых стенах числа указывают на других строителей. Если начало ее — в 1321 году, то его первое построение (разумеется, деревянным зданием) могло принадлежать еще князю Дмитрию Юрьевичу». [23, с. 14].
Среди князей Острожских на Волыни в 1321 история не знает князя Дмитрия Юрьевича. Это именно тот князь из рода Даниила Галицкого, которого московиты выбросили из истории и назвали его львовским боярином Дмитрием Дедьком.
Как видим, профессор Михаил Максимович в 1866 году знал о существовании Острожско-Галицкого князя Дмитрия Юрьевича и о церкви, которую он возвел в Остроге в 1321 году.
В середине XIX века надписи на стенах развалин острожской Богоявленской церкви еще свидетельствовали о ее происхождении с 1321 года. Это позже стену с этими надписями сознательно разрушили и впоследствии построили новый храм. Что позволяет современным историкам (и неплохим!) пропагандировать московские «довески лжи», не задумываясь. Послушаем:
«В северной части Замковой горы стоит Богоявленский собор. Когда появился храм, точно неизвестно. По легенде начал строительство в XV в. князь Василий Красный, а окончил его сын Константин Иванович в первой четверти XVI ст. Дату 1521 г., выбитую на северной стене, одни исследователи связывают со временем его постройки, другие с приспособлением храма к обороне: тогда его северная стена, утолщенная и оборудованная четырьмя бойницами орудий, стала частью замковой стены. После перехода последней представительницы рода князей Острожских в католицизм храм был закрыт (1636 г.). Церковь более 200 лет пустовала и за это время превратилась в руину. Ее восстановили в 1887–1891 гг. На старых фундаментах построили храм, повторявший древнее сооружение: крестовый, в плане трехнефовый, пятикупольный. Северная, самая крепкая стена старого здания была включена в строительство нового храма...» [155, с. 14–15].
З. Фогель. Острожский замок. 1796 год.
(Изображения нет в книге - добавил Старий Друже)
В этой цитате много московских «примесей лжи». Укажем некоторые. Понятно, что князь Константин Иванович не мог быть сыном Василия Красного. Он был его внуком. Но главное в другом. Дело в том, что уважаемый историк ни слова не упоминает о надписи на северной стене Богоявленского храма — «1321». Как будто его и не было. Хотя «невольно возникает в воображении образ князя Даниила, о котором упоминает Густинская летопись в 1340 году, славного строителя, возведшего на горе в Остроге Башню Муровану — княжеский замок. Этот единственный жилой замок XIV века на территории Украины был не только форпостом против захватнических посягательств на нашу землю и свободу, но и родовым гнездом, в котором рос и расправлял крылья знатный род князей Острожских» [154, с. 3].
А руський (украинский) князь, возводя в 1340 году свое жилье, не мог рядом не построить церковь. Потому и надпись на стене Богоявленского храма «1321 год» не должна вызывать у нас удивление.
Отметим: Острожская крепость строилась в 1340 году, как противодействие агрессии польского короля Казимира III, то есть — агрессии с Запада.
Этакая дилемма.
Но вернемся к князю Федору Острожскому и его борьбе за Подолье. Вот что по этому поводу писал доктор М.А. Максимович:
«Федор Данилович видный с 1386 года, когда и король Ягелло, и великий князь Витовт не только подтвердили Острожское владение,.. но ещѐ приумножили городами Заславлем и Корцем. Потом Федор Острожский является спустя 45 лет... любимый Русью, хотя суровый князь Свидригайло двинулся в Литву; а Федору Острожскому поручено было одержать Подолье; и он исполнил это победоносно, очистив всю Браславщину к исходу 1432 года; а на следующую весну отобрал и Каменец, полонивши там знаменитого старосту Феодорика Бучацкого» [23, с. 9–11].
(Изображения нет в книге - добавил Старий Друже)
Кстати, профессор М.А. Максимович, ссылаясь на факт возглавления Федором Острожским в 1430-1434 годах борьбы за освобождение Подолья от поляков, говорил это не без основания. Он опирался на «Летописец Южнорусский». Даже подал цитату из него:
«Вот сказание из старого Летописца Южнорусского.
«Року 1432, Федор княжа Острозское, муж великой делности и валечный, держачи сторону Швидригайлову, добыл Смотрим, Брасловль и Скалу, замки под Ляхами, а потом и всѐ Подоле на Швидригайла до Руси вырвал у Поляков...» [23, с. 10].
Следует иметь в виду, что во времена появления «Летописца Южнорусского» почти все поименованные лица родов Польши, Литвы и Руси были действенными, а значит, ложь о них маловероятна. Поэтому дальнейшие выдумки историков о князьях Несвижских являются обычным польско-московским «довеском лжи» более поздних времен.
В 1866 году Московская империя еще не приписывала борьбу за Подолье в 1430-1434 годах придуманным князьям. Это произошло позже. Хотя такие попытки со стороны польских историков уже предпринимались. Если Ян Длугош (1415–1480), который сам жил и работал в те времена, четко признал, что Федор Острожский, возглавлявший борьбу с поляками в 1430–1434 годах за Подолье, был «деятелем Гуситского движения кн(язем) Фёдором или Фридрихом Острожским,... (то) Шараневич (который жил значительно позже. — В.Б.) колебался между кн(язем) Федором Острожским и Несвицким и как будто готов признать, что они оба действовали на Подольи... Между тем достаточно многочисленныя ... данныя актов не оставляют сомнения, что кн(язь) Фѐдор Острожский не принимал... участия в Подольской войне, героем которой был Федько Несвицкий. Вопрос об этом достаточно исчерпан К. Стадницким... Похвалы, которые расточает Длугош военному искусству кн(язя) Фѐдора Острожского... не относятся собственно к Федьку Несвицкому» [21, с. 365].
Понятно, как менялось польское видение проблемы с князем Федором Острожским. Сначала Ян Длугош, живший и работавший во времена Федора (Фридерика) Острожского, написал неприятную правду о победе руського князя Федора (младшего) над польским войском на Подолье. Главным в том описании были разгром поляков под Копистирином в 1432 году и взятие знаменитого Феодорика Бучацкого в плен.
Однако впоследствии польская верхушка и ее историки, поняв, что подачей этой правды они прославляют и восхваляют род Великого Руського князя Острожского (Галицкого) и сам порабощенный руський (украинский) народ, начали главного героя борьбы Федора (младшего) отодвигать на задворки, приписывая все вымышленному Федору Корибутовичу Несвижскому. Так появилась промежуточная теория Шараневича, уравновешивающая обе стороны и позволявшая существование обоих Федоров.
Польской верхушке и католическим священникам промежуточный вариант не понравился. Поэтому воцарился вариант К. Стадницкого, базирующийся на вымышленных «актах». Вопросы, что ранее «нашли» — «акты» или рассказы о «князе Несвицком», — следует исследовать отдельно. Это интересная тема.
Понятно, что поглотив Польскую империю, российская верхушка подталкивала польских историков (и не только их) к дальнейшему кривотолкованию, выдавая их фальшивки, а еще больше свои, за истину.
Жаль только, что украинские историки молча все это воспринимали. Хотя мне рассказывали, как уважаемая Елена Русина, при выходе в свет труда «Украина – хронология развития. От Батыева нашествия до Люблинской унии», 2009 года, героически защищала все новое перед В.А. Зубановым — по сути издателем книги, которой не писал, и значится среди «авторского коллектива» как один из «руководителей проекта».
Этакая дилемма украинской профессуры.
Несколько слов о Копистиринском разгроме поляков 1432 года и кое-что другое, интересное.
Поляки и московиты, наверное, сфальсифицировали бы результаты Копистиринской битвы и навязали бы нам свой вымышленный, победный вариант, но случилось так, что рядом с историей Яна Длугоша сохранился еще один древний источник тех времен. Послушаем:
«26 декабря 1432 г. орденский агент доносил вел(икому) магистру, что, по дошедшим до Свидригайла известиям, кн(язь) Федько (обратите внимание: никакого «Несвицкого» там нет. — В.Б.) истребил под Копыстерином до 12 000 Поляков, между которыми самой шляхты до 350, и что победа приобрела для Свидригайла много новых приверженцев» [21, с. 367].
Конечно, такой для украинской исторической науки документ, сохранившийся в Европе в оригинале, достовернее вымышленного польского «акта». Здесь сомнений быть не может.
Следует отметить, что Великий князь, на которого ориентировалась руськая шляхта, воспользоваться в Литве блестящей победой Федора Острожского (младшего) не сумел.
«8 декабря 1432 г. Свидригайло, двинувшийся в Литву, понес сильное поражение от своего противника Сигизмунда Кейстутовича (который при поддержке поляков и литовцев-католиков объявил себя Великим Литовским князем и начал войну со Свидригайлом). борьба в Литве продолжалась с прежней силой» [21, с. 369].
О том, что борьбу за Подолье возглавлял руський (украинский) князь Федор Федорович Острожский, свидетельствуют факты координации усилий и объединения дружин руських князей в противодействии полякам.
Послушаем:
«Свидригайло между прочим доносил магистру: «А пишешь о князя Михаила и о князя Федка, штобыхом оным от тоя стороны и с Подолья Ляцкой земли велели заважати и шкодити — ино велели есьмо оттуль от Подольской земли заважати Ляхам што найбольши могучи со всеми тамошними людьми а и с Татары так, занюж и Татар с ними досыть есть, а князь Олександр Нос от Луцкое стороны, надеемся, имут им много заважати и шкодити их земли; и там есьмо поспали к ним ко князю к Олександру и ко князю Федку и ко князю Михаилу воеводе Киевскому, велели есьмо к себе тягнути ему», и пр. Ещѐ раньше, в январе 1433 г., по тому же поводу вел. магистр писал к Ивашку, воеводе Малой Подолии, т.е. Покутья,.. прося его соединиться с кн(язем) Михаилом Киевским и Федьком Подольским для совместного нападения на Польшу» [21, с. 370].
Как видим, в 1430-х годах Киевским князем был Михаил, Подольским князем - Федор (Федко), на Волыни - Александр Нос, в Покутье - князь Иван (Ивашко). Отметим, что абсолютно все князья были руськими (украинцами), не оставляя места литвину Федору Корибутовичу Несвижскому.
Здесь автор собирался поставить точку в этой главе. Но накануне меня поразил своим звонком (10 августа 2014) Мирослав Иванович Мошак из Каменец-Подольского. Он сообщил, что держит в руках книгу харьковского автора Олега Однороженко «Родовая геральдика Руського королевства и Руських земель Короны Польской ХІV–ХVІ ст.», где речь идет о Вселенском Констанцском Соборе 1414–1418 годов. То есть через геральдические гербы можно определить руських представителей княжеских родов, присутствующих на этом собрании. (Я над этим работаю уже несколько лет).
(Изображения нет в книге - добавил Старий Друже)
И я вспомнил, как другой каменчанин Валентин Никонович Пшеничнюк в 2013 году убеждал нас, четырех, в том же Каменце-Подольском, что лично был в церкви в Словакии, которая построена представителем княжеского рода Острожских. Именно династии Острожских! И даже обещал меня отвезти в тот городок, потому что имеет шенгенскую визу. Что интересно, обратившись еще к одному своему земляку — Ефиму Сицинскому, вычитал следующее: «Федор... (князь. — В.Б.) прибыл на Венгерскую Украину не сам. (Когда – неизвестно. – В.Б.). Кроме семьи, с ним пришел брат Василий, который в документах именуется Подольским князем» [151, с. 63].
По моему убеждению, пришли к своим давним родственникам в 1435 году братья Федор и Василий Острожские (Галицкие). Раскрытие тайны ждать недолго!
Немає коментарів:
Дописати коментар